Эйнемида IV. Солнце нового мира.

– Да мне-то что будет, – горестно махнула рукой служанка. – Молодых всех поубивали, а я, старая, даже Эретеросу без надобности. Очнулась под лестницей, цела и невредима, только синяк за ухом. Лучше б меня разорвали на тысячу кусков, чем… чем… – только что столь уверенная в себе Хлено зашлась в плаче.

Хилон долго молчал, боясь произнести то, что был должен. Казалось, если не дать кошмару имени, будет надежда, что он останется лишь дурным наваждением.

– Асфо, отец, – он сглотнул, сдерживая недостойные философа слёзы. – Антифонт… где они?

– В твоей родовой усыпальнице, – Петрей кивнул в ответ на удивлённый взгляд Хилона. В глазах лекаря мелькнуло понимание. – Идём. От этого не уйти, как бы ни хотелось.

***

– Сперва тут почти ничего не тронули ‒ пожар помешал. А потом дом отдали мне, – с натугой отодвинув тяжелый засов, Петрей раскрыл двери склепа. – Может мне не стоит заходить?

– Идём, – сказал Хилон, ступая в тёмный провал входа. Лекарь взял светильник и двинулся следом.

Неверный свет чадящей от дурного масла лампы осветил знакомые своды родовой усыпальницы. Хилон заметил повреждённые, но заботливо установленные на прежние места статуи, в остальном же всё было цело. За этим местом ухаживали, и ухаживали тщательно.

– Остальных мы сожгли и погребли на заднем дворе, боялись заразы, но они здесь.

Не слушая, Хилон на разом ослабевших ногах подошёл к трём грубо составленным надгробиям с выцарапанными на них именами.

– Это кенотафы? – бесцветным голосом спросил он.

– Нет. Мы отыскали тела.

– Как?

– Лекарь способен узнать того, кого лечил. По зубам.

Хилон беззвучно упал на колени и закрыл лицо руками. Не сдерживаемые более, слёзы обильно хлынули по его щекам и бороде.

***

– Так значит, ты стал сыном Евмолпа, – сказал Петрей, наливая себе и Хилону. – Достойный поступок. Твой отец, храни Урвос его тень, одобрил бы.

Несмотря на уговоры, Хилон отказался покидать усыпальницу. Тогда Петрей принёс кувшин вина и какую-то снедь. Одним бессмертным ведомо, сколько они просидели здесь вдвоём, справляя безумную тризну.

– Не знаю, одобрит ли отец всё остальное, – Хилон махом осушил кубок и протянул руку за новым. Кажется, лекарь изрядно разбавил вино. Вместо желанного забытья, с каждым глотком в голове становилось только яснее.

– Думаю, он тобой гордится – убеждённо сказал Петрей. – Ты герой, и остальные тоже. Без вас Анексилай не освободил бы Анфею. Это не я говорю, так все считают.

– Анексилай… – пробормотал Хилон и вновь осушил кубок до дна.

– Я раньше не слишком хорошо о нём думал, но, надо сказать, зря. Он показал себя достойным гражданином. Никогда бы не поверил, что стану его благословлять. И однако же.

Хилон поднял взгляд на Петрея. Тощая фигура в слишком просторном халате, начинающие седеть, несмотря на отнюдь ещё не старый возраст, чёрные волосы и борода, умные глаза на осунувшемся от недоедания лице.

– Анексилай упоминал, что меня здесь встретят. Он знал про тебя. Откуда.

– Что ж, – лекарь вздохнул. – От тебя скрывать не стану, да теперь это и не нужно. Конечно, он знал. Я служил ему.

Хилон молчал, ожидая продолжения.

– Я сказал тебе, что не хотел убивать Бойна. Я соврал. Плевать мне тогда было и на соседей, и вообще на всех – на всю Ойкомену. Ты, Полимах, твой отец и все прочие – я думал только о мести, а там будь что будет. И лекарство придумал – отличное лекарство: первые два дня бодрость, подъём сил, а на третий печень медленно сжигает сама себя и жидкости во внутренностях превращаются во что-то вроде уксуса. Бойн помирал бы суток трое, страдая от жуткой боли, одновременно утопая в собственном дерьме и захлёбываясь в блевотине. Всё уже подготовил, осталось только смешать и подать, но тут… Ты уже знаешь про Молтис?

Хилон кивнул.

– Ну да, Анексилай тебе должен был сказать. Так вот, когда я уже готовился накачать Бойна ядом, Молтис заявилась «узнать о здоровье лучшего гражданина Анфеи», а потом умудрилась остаться со мной один на один. Она в точности рассказала мне, что я собираюсь сделать, сообщила, что служит Анексилаю, а потом поставила перед выбором: либо она немедля меня выдаёт, либо я делаю как она скажет. Это она подсказала, как влезть в доверие Бойну, что ему говорить о тебе и обо всём прочем. Даже дом твой потребовать надоумила она, сам я даже не догадался. Так что, за могилы предков можешь благодарить не меня, а её, ну и Анексилая своего тоже. Так дальше и пошло. Бойн доверял мне, а я делал что просила Молтис и её люди, ‒ Петрей злорадно усмехнулся. – Однажды даже накормил дюжину палочников тем самым зельем, а подали так, будто это работа «пылающих сердец». Впрочем, почему будто? Мы этими самыми «сердцами» и были. Вот такие дела, друг мой, если мне ещё позволено так тебя называть.

Хилон задумчиво окинул взглядом утопающую в полумраке усыпальницу. Пляшущие в углах тени неровно подёргивались в дрожащем свете лампы.

– Удивительно, как много здесь уцелело, – пробормотал он.