Эйнемида IV. Солнце нового мира.

– Они хотели разорить усыпальницу и выбросить останки, но я убедил оставить всё мне, – лекарь горько усмехнулся. – Сказал им: для колдовства. Бойн долго смеялся. Сокровища, конечно, пришлось отдать, но самые ценные реликвии я припрятал. Раздал, в основном, кубки, украшения, калаидские таблички, да потом ещё и себе часть обратно выпросил, в награду. Остальное можно, наверное, поискать у менял, а таблички восстановят у жрецов в Калаиде…

– Почему не выменял золото на еду?

– Щит твоего прадеда или наконечник копья Элефтера? Ну нет, лучше уж голодать.

Хилон поднялся, и прошёл вдоль рядов изломанных статуй. Задумчиво взглянув на блюдо с просом у ног своего деда Лаофирона, он нежно коснулся тёплого мрамора. Петрей обеспокоенно наблюдал за ним.

– Я совершал почитание, как умел, – сказал он, – Твоих похоронил, но так, принято у нас в семье. Обрядов Элефтериадов я не знаю. Прости, если что-то неправильно.

­­‒ Неправильно… ‒ прошептал Хилон и резко вскинул руку. – Почтенные предки, да будете свидетелями! Этот Петрей оказал величайшую услугу нашему роду! В память об этом, отныне, с начала осени до конца зимы, все обряды пусть отправляются так, как это установил он. Поскольку ты, Петрей, сделал для нашего рода больше, чем иные его сыновья, предлагаю тебе стать сыном Элефтериадов, если ты этого желаешь.

‒ Я… я не могу! - испуганно воскликнул Петрей. – Хилон, ты что?! Это слишком, я недостоин! Мой прадед даже не родился гражданином!

‒ Недостоин? – Хилон поморщился, точно от боли. – Ты спас наши гробницы, предал погребению наших родных, почтил наших предков, дал защиту невинным людям. Нет, Петрей, это не для тебя, это для Элефтериадов честь назвать тебя сыном, и мы смиренно просим об этом. Ты вправе отказаться. Отказываешься? – Петрей неопределённо дёрнул головой. – Ну, тогда на колени!

Ошеломлённый лекарь рухнул на колени, и Хилон воздел над ним руки.

‒ Желаешь ли ты, Петрей, стать сородичем Элефтериадам? Добровольно ли твоё решение?

‒ Д-да… ‒ сдавленно просипел Петрей.

- Тогда нарекаю тебя братом. Ручаюсь за тебя пред камнями нашего дома, пред ликом наших предков, пред блаженными бессмертными. Найихомос эйэ, Ээлион эрехменейн, эрехтайкимейн! Найихомос эйэ, Аэллейнэ, амарфиа, амарфэда! – Хилон улыбнулся. – Ну, вот и всё. Не слишком торжественно, но главное сделано. Прилюдно объявим потом, в храме.

Не вполне соображая, на каком свете находится, Петрей припал к хилоновой руке.

‒ Встань, брат, ‒ сказал Хилон, помогая лекарю подняться. – Мне кажется, такое дело надо запить.

Он прошёл к заменившей им стол каменной скамье и наполнил кубки, но Петрей остался стоять, как вкопанный.

– Хилон, тут есть одно дело, Гелея…

– Та женщина, с ребёнком, – кивнул Хилон, припомнив красивое заплаканное лицо. – Кто она?

– Дочь вольноотпущенника Асиола, жена Эврила, судовладельца.

– Я знал одного Эврила, он сидел со мной в подвале, у виноторговца Калимна.

– Да, наверняка он. Его казнили вместе со Схетеем, ну, трагиком, а их дом сожгли. Хорошо хоть её саму не… – лекарь сглотнул, замялся и вдруг выпалил. – Я хотел бы на ней жениться… только не смейся.

– А она об этом знает?

– Ну, пока ещё не время, слишком недавно всё случилось… Но мне кажется, что согласится.

– Тогда чего ты хочешь от меня? Быть сватом?

– Позволил бы ты…

– Позволил бы что?

‒ Понимаешь, она хорошая женщина, но не знатного рода, её дед ‒ освобождённый раб.

‒ Для тебя это важно?

‒ Для меня – нет. Но раз я теперь Элефтериад, не знаю, может это нельзя… – Петрей собрался с духом, и вдруг выпалил. – Если Элефтериад не может взять её в жёны, то, боюсь, я не могу быть Элефтериадом.

Он виновато вздохнул. Хилон улыбнулся.

‒ Ты теперь глава Элефтериадов, Петрей, и можешь поступать как желаешь, – сказал он. ‒ Со своей стороны, могу тебе сказать, что не знаю родства более почётного. Эврилу я обязан больше, чем жизнью – честью. Вели сделать запись об этом на стене гробницы и воспитай его сына хорошим человеком. Это меньшее, что мы можем сделать для его тени.

‒ Конечно! – расцвёл лекарь. – Я сделаю всё… Подожди, что значит глава Элефтериадов?

‒ Других известных мне Элефтериадов нет, ‒ Хилон устало вздохнул и уселся на скамью, привалившись спиной к стене. – Мой названный отец Евмолп согласился хранить семя нашего рода, пока не появится человек, достойный его продолжить. Такой человек есть – это ты.

‒ Но ты, Хилон, что с тобой? Ты единственный истинный Элефтериад!

‒ Теперь уже не единственный, ‒ Хилон печально улыбнулся. – Боюсь, Петрей, мне больше нет места в Анфее, да и есть ли оно где-нибудь, моё место… Со мной дело конченое, но Элефтериады в Анфее должны быть, и они будут. Живи, процветай, возроди наш род и приумножь его славу. Я уверен, тебе это по силам, Петрей Элефтериад.

‒ Хилон, то, что ты говоришь – чудовищно! – воскликнул лекарь. – Что значит, дело конченое?! Ты герой! Тебя любят анфейцы, ты друг Анексилая, а он, несомненно, великий человек! Всё не кончено, всё только начинается!

‒ Вот именно, всё только начинается. Только начинается… ‒ Хилон ухмыльнулся своим мыслям и потянулся за новой чашей.

Глава XVI