Эйнемида IV. Солнце нового мира.

‒ Ты молодец, девочка, ‒ он улыбнулся племяннице, впервые с тех пор, как она надела красный пояс. ‒ Из тебя выйдет хорошая сестра Дневного света, может быть, даже лучшая из всех. Сегодня ты сделала больше прочих.

‒ Дядя, я… ‒ но Иреон мягко остановил её жестом руки.

‒ Хватит слов. Ты уже спасла сограждан, теперь доведи дело до конца. Верни их домой. Да прольётся свет. Прощай.

‒ Да прольётся свет… ‒ неожиданно, девчонка всхлипнула и повисла у дяди на шее, а затем столь же стремительно бросилась следом за исчезающими в подлеске латарийцами. Проводив их взглядом, Иреон усмехнулся и обернулся навстречу уже ясно различимым чёрно-золотым фигурам. Он сразил двоих, прежде чем вражеское копьё пронзило его насквозь. Свой последний взгляд Иреон потратил чтобы убедиться, что все сограждане покинули бой, и встретил вечность с довольной улыбкой на окровавленных губах.

***

‒ Эрептоле-е-ем! – крик пронёсся над кровавым полем и, подхваченный свежим ветром, улетел в сторону сияющего на солнце моря.

Измотанный эферский отряд в тысячу копий окружили с четырёх сторон. Отчаянная попытка прорваться к лесу разбилась о предусмотрительность сенхейского командира ‒ путь назад уже был отрезан конницей. Бело-синим гоплитам осталось лишь выстроиться кольцом и держаться до последнего, надеясь, что их упорство заставит врагов начать переговоры о почётной сдаче. Отряды замерли друг против друга, собираясь с силами для следующей стычки, как вдруг на свободное пространство между линиями вышел невысокий воин в голубом и жёлтом.

‒ Эрептоле-е-ем! ‒ воззвал он снова, и, не дождавшись ответа, воскликнул. ‒ Неужели ты уже сдох?! Или просто прячешься, как трус?!

‒ Кто зовёт меня?! ‒ Эрептолем, кипя от гнева, протолкался сквозь ряды соратников и тоже вышел вперёд. ‒ Осмелился бы ты болтать так перед боем, а не теперь, когда мы в таком положении!

‒ Мне плевать на твоё положение! Ты убил одного моего друга, а другого оболгал на суде! Время отвечать!

‒ Какие ещё друзья, о чём ты?

‒ Тефей, сын Евмолпа и Хилон, сын Анакрета, знакомы тебе эти имена?! Ну а я Эолай, сын Деолика, волей Эанке-мстительницы требую тебя к ответу!

‒ Эолай, площадной писака… Ты бросаешь мне вызов?!

‒ Эанке нас рассудит! Бери копьё!

‒ Я не собираюсь оправдываться перед клеветником!

‒ И это говорит тот, кто рождён на родине клеветы?! ‒ Эолай презрительно рассмеялся. ‒ Ничего не скажешь, вы, эферияне, умеете обвинять других в собственных грехах! Хорошо, что ваш поганый городишко уже почти горит…

‒ Что ты сказал, сенхеец? ‒ от голоса Эрептолема стало зябко даже распалённым сражением воинам.

‒ Тебе разве плохо слышно под шлемом? Я сказал, что сказал. Желаешь выйти и сразиться?

‒ Ни в коем случае, ‒ эфериянин поморщился. ‒ Глумиться над побеждённым врагом… Твоя непристойность не повредит ни мне, ни великому Эферу. Она вредна лишь тебе, Эолай.

‒ Конечно, непристоен здесь я. Убийство на священном празднике и обвинение невинного это ведь так благородно и достойно…

‒ Я не убивал! ‒ взвился Эрептолем.

‒ Докажи это оружием! И спаси своих людей!

‒ Что?!

‒ Я не желаю кровопролития. Мне нужен только ты. Если они сложат оружие, клянусь, что ни один не будет ни обращён в рабство, ни принесён в жертву. Но пока ты жив, бой не окончится.

Опустив голову, Эрептолем задумался.

‒ Ты отпустишь их свободными? ‒ спросил он наконец. ‒ Целыми и не искалеченными?

‒ Искалеченными… ‒ Эолай брезгливо фыркнул. ‒ Только эфериянину могла прийти в голову такая гнусность. За то, что вы натворили в Китоне и Феспотиде, стоило бы, но мы не вы. Пусть убираются как есть.

‒ Китона и Феспотида получили по заслугам. Они предали демократию… ‒ надменно бросил Эрептолем.

‒ Мне плевать на твои оправдания и на твою поганую демократию! Ты будешь драться или нет?!

‒ Буду ‒ и заткну твою клевету обратно в твой рот!

‒ Вот и славно.

‒ Тогда поговори с богами, и начнём. Во имя бессмертных и ради справедливости.

‒ Может он действительно Тефея не убивал? ‒ негромко спросил эолаев лохаг Иофол, когда Эрептолем отошёл к своим. ‒ Хилон ведь сам говорил, что эферияне не при чём.

‒ Хилон говорил, да… А Хилона обвинил в убийстве тоже не он? Обычная эферская брехня. Чем болтать, восславьте лучше Эанке, она сейчас с нами.

Поручив себя бессмертным, поединщики вышли на свободное пространство и встали друг против друга. Голубо-жёлтое и бело-синее, Сенхея и Эфер… эйнем и эйнем. Оба грязные, запылённые, в измятых доспехах и рваных плащах, но невредимые. До сей поры бессмертные хранили обоих от ран, быть может, именно ради этого часа. Во взгляде Эолая горела ненависть, эферский стратег смотрел, скорее устало. Только сейчас бросилась в глаза разница между ними: высокий и широкоплечий Эрептолем казался больше своего худощавого соперника едва ли ни вдвое.

‒ Плохой ты эфериянин, ‒ насмешливо бросил Эолай, когда Эрептолем, увидев, что враг вооружён лишь мечом, отбросил копьё. ‒ Обычно вы не соревнуетесь, если ещё не победили за стадионом.