Эйнемида IV. Солнце нового мира.

Они сошлись, и время словно остановилось. Урвософорская фаланга двигалась бесшумно, как единый механизм, длинные копья двигались, будто спицы в ткацком станке. Хоросфоры налетали на чёрный строй будто бы вразброд, но в хаосе их передвижений проглядывался чёткий, сложный рисунок, где ни одно действие не было лишним. Это походило на удивительный, завораживающий танец, священнодействие во славу бранелюбивого Хороса. Иные даже прекращали сражаться, бок о бок с недавними врагами наблюдая за битвой живых легенд.

Всё окончательно смешалось. Хилон отчаянно пытался сообразить, как изменился расклад сил и что следует предпринять теперь, но были те, кто размышлял быстрее и был куда более скор на выводы. В тот самый миг, когда урвософорский советник Архел пронзил сердце архонта Тоила и сам пал под его огромным топором, бело-красные войска архенцев ударили в тыл Эрептолему.

***

‒ Такие вот дела, юноши. Иногда на поле боя события разворачиваются так, что предсказать их не всякому оракулу под силу. Хороший полководец это знает и всегда сохраняет голову ясной.

Заложив руки за спину, Исократ изучал поле битвы, а юные Лиск и Полиб внимали его размышлениям, тревожно поглядывая в сторону сражающихся. Пользуясь учинённым «чёрными» замешательством и изменой архенцев, Анексилай вошёл уже в сам лагерь, однако Исократ выглядел безмятежным. Он даже сорвал травинку и принялся её жевать, улыбаясь своим мыслям. Они втроём расположились в небольшой оливковой рощице, в стороне от основных сил, где вид был лучше, а опасность от вражеских дротиков и стрел ‒ меньше.

‒ Разве нам не грозит поражение? ‒ спросил более смелый Лиск. Полиб бросил на него возмущённый взгляд. Парень хоть и стеснялся своего нынешнего положения, полководца воистину боготворил.

‒ Грозит, но в той же мере, что и противнику, ‒ Исократ рассмеялся и обернулся к молодым людям. Их цветущая красота и юность придавали ему сил. Несмотря на опасность, полководцу хотелось петь. ‒ Анексилай выжал из своей удачи всё, что мог. Теперь наша очередь.

‒ Значит мы не проиграем?

‒ Не сегодня. Погляди, ‒ стратег указал на красно-розовый анфейский клин. ‒ Это их резерв, теперь мы знаем, что последний. Они нацелились на лагерь, но остальная-то их линия вон где. А вон там, в сенхейском строю справа, который против латарийской фаланги, три ряда и те неполные. Они уже наверняка еле держатся. При них Эвримедонт, вижу значок. А теперь глянь туда, налево…

‒ Гоплиты Хиела.

‒ Да, отошли и перестроились, они уже четверть часа так стоят, отдохнули. Хиел хочет вернуться в бой, но это зря, лучше ему помочь латарийцам, а вон там, за деревьями наши друзья лаиссцы, и они нацелены Анексилаю прямо во фланг. Теперь ясно?

‒ Не понимаю… ‒ выдохнул Полиб с почти суеверным восхищением.

‒ Если сенхейцы не выдержат, у анфейцев оголится тыл, и сам Анексилай будет окружён, ‒ раздражённо отмахнулся Лиск. ‒ Так мы разобьём фланг возьмём обоих стратегов. Но ведь… это же победа!

‒ Именно! ‒ просиял Исократ. ‒ Один удар, точный, как стрела, и они наши. Полиб, давай к Хиелу, пусть выдвигается на сенхейцев, а Лиомпрот всей своей конницей вон туда, в пространство между линиями. Вот так, друзья мои. Победа ближе, чем нам кажется.

Весело подмигнув, стратег отвернулся и вновь взглянул на поле боя. Анексилай ещё ничего не видит… И не увидит. Всадники будут на месте меньше, чем за четверть часа, а потом будет поздно.

‒ Исократ… ‒ послышался сзади голос Лиска. ‒ Я хотел бы кое-что рассказать.

‒ Да, конечно. Говори.

‒ Когда умер Гигий… Я помог ему уйти, и сказал ему перед смертью… Ты хочешь знать, что я ему сказал?

‒ Ты уверен, что нам стоит это обсуждать сейчас?

‒ Уверен.

‒ Ну что ж, ‒ мягко улыбнувшись, Исократ начал оборачиваться. ‒ Раз уверен, расскажи…

Боль пронзила живот, и стратег, скорчившись в три погибели, повис на торчащем из-под его нагрудника кинжале. Насмешливо улыбающееся лицо Лиска оказалась совсем рядом. Приблизив презрительно изогнутые губы к уху Исократа, юноша прошептал:

‒ Я сказал ему: «солнце зашло, и восходит звезда».

Застонав, Исократ опустился на землю. Краем глаза он увидел распростёртое на земле тело Полиба с мастерски перехваченным от уха до уха горлом. Лиск стоял поодаль. Молодое и прекрасное лицо неуловимо изменилось, заледенело, стало жёстким. Вместо пышущего здоровьем и задором юноши на поверженного стратега, небрежно поигрывая окровавленным кинжалом, смотрел зло ухмыляющийся мужчина лет тридцати.

‒ Да, я из Энма, ‒ ответил тот, кто звался Лиском, на невысказанный онемевшим языком вопрос. ‒ Обидно, должно быть, умирать вот так, ‒ он коротко и резко хохотнул. ‒ Говорили же, что любовь к юнцам когда-нибудь погубит Эфер. С Гигием мы его основательно расшатали, а с тобой повалили окончательно. Знал бы ты как мне надоели эти ваши слюнявые лобзания. Как можно женщин не любить, а? Да ты не дёргайся, побереги силы. У тебя времени и так немного, не укорачивай его уж совсем…

Всё так же насмешливо улыбаясь, ксилиец вложил кинжал в мёртвую руку Полиба. Затем достал свой меч и несколько раз ударил труп в горло.