Её чудовище

– Он тоже выглядел неважно, – пробормотала я, развалившись на стуле. Это утро началось как-то по-особенному плохо: отчаянно болела голова, замерзшие руки не желали отогреваться даже о горячую кружку, от вида каши мутило… от запаха чайного сбора, что был заварен энергичной ведьмой, – тоже.

– Может, и к добру, что Барон такой невнимательный оказался, я целее буду.

– Вообще-то, Барон обещал тебе защиту! – возмутилась я.

– Лучше бы он обещал забыть о моем существовании, – проворчала Улиса.

На следующий день, вечером, когда к нашим дверям пришли люди с факелами, свое мнение она, конечно же, изменила.

Горожанам не понадобилось много времени, чтобы выбрать виновного во всем случившемся.

Многие знали, что в городе все еще живет ведьма, некоторые знали, что живет она теперь в аптекарском магазинчике, подавляющее большинство верило, что осталась она, когда все ее сестры сбежали, лишь по одной причине – чтобы удерживать насланные на город злые чары, не позволяя им развеяться.

Так они и заявили, тыча факелами в стекла моего магазина.

Солнце почти село, легкий угасающий багрянец остывающего заката тонкой нитью тянулся по краю горизонта, на улицы наползала тьма, и во тьме этой толпа терялась: невозможно было понять, как много людей решили, что самосуд – лучший вариант в сложившейся ситуации. Пришло ли их десять человек, или к моему порогу стянулись все жители города – оценить серьезность ситуации не получалось.

В толпе кто-то надсадно кашлял, в отдалении плакал ребенок.

– Они сюда и детей притащили, – поразилась Улиса. Хмурая, взъерошенная, она куталась в шерстяную шаль и обеспокоенно вглядывалась в толпу, в тех, кого нам позволял видеть свет от факелов.

– И больных.

– Нам нужна только ведьма! – надрывно рявкнул мужик, жадно заглядывая в окно. Его круглое бородатое лицо, обезображенное отсветами огня, было мне смутно знакомо: эта рыжина, маленькие темные глазки и обширная залысина на макушке принадлежали мяснику из торгового ряда. Не хватало только вечно забрызганного кровью кожаного фартука и тесака в руке… Впрочем, тесак был успешно заменен факелом.

– Они не смогут взломать мою защиту, – спокойно напомнила Улиса, когда я невольно отступила от окна. – Даже если попытаются поджечь дом – ничего у них не выйдет. Я полностью обновила плетения.

В окно полетели первые камни, толпа начинала волноваться.

– Может, стоит вызвать стражу? – неуверенно спросила я. Мне не нравилось то, что я видела.

С детства я боялась собиравшихся в стаи собак, они казались мне морем из клыков и голодной злости, способным поглотить любую достаточно неосторожную жертву.

Людская стая выглядела куда страшнее.

– И что они сделают? – задала ведьма резонный вопрос. – Ты же не можешь как-то сообщить дежурному, что к тебе в магазин не ворвался вор, что на самом деле у твоих дверей собралась жаждущая крови толпа. Прибудет стандартный отряд – три-четыре стражника. Если они по глупости попытаются разогнать этот сброд, их просто порвут на части.

– И что тогда делать?

– Я бы на твоем месте подготовила нож и стакан воды. – Улиса передернула плечами: как бы она ни храбрилась, вид безумной толпы пугал ее не меньше меня. – На самый крайний случай.

Подчинившись, я поднялась на второй этаж, долго выбирала нож – злоба и раздражение советовали брать тесак для разделки мяса, здравый смысл напоминал, что резать этим чудищем мне в случае чего придется себя.

В магазин спускалась с маленьким источенным и острым ножом – моим верным помощником в кухонных делах.

Улиса высматривала что-то за окном, услышав меня, мельком обернулась и поманила к себе:

– Ты представляешь, они все же решили нас сжечь.

На моем крыльце происходило… таинство. Три мужика усиленно пытались поджечь дверь. Дверь не поджигалась, она была огнеупорна и совершенно равнодушна к их стараниям. Даже когда об нее разбили масляную лампу и мясник в бессильной злобе хорошенько ее пнул.

Не знаю, что его бесило больше – провалившийся план или наши сочувственные лица за окном.

Сначала я вздрагивала, когда кто-то швырял в стекло камни, потом успокоилась и почти перестала бояться.

Улиса постаралась на славу, мы находились в неприступной крепости.

– У меня есть погреб, – как бы между прочим сообщила я. – И он полон.

– То есть осаду мы переживем.

Я кивнула.

– Не думаю, что нам придется долго ждать, проклятие работает быстро. – И мне почти не было жалко этих злых, жестоких людей. Я знала, что они хотели сделать с Улисой. Сейчас мне даже казалось, что в чем-то Барон был прав: порой люди не заслуживают спасения.

Толпа волновалась, шумела, начинала распадаться. Они пришли в надежде на быструю и легкую расправу над ведьмой. Никто не думал, что та вздумает сопротивляться, никому даже в голову не пришло, что ведьму кто-то решится укрывать.

А ведь именно так они и считали. Меня называли подельницей и собирались сжечь рядом с Улисой – несколько мужчин даже отправились на Сладкий перекресток, чтобы установить еще один костер.

– Они собираются сжечь нас прямо перед моей любимой кондитерской, – проворчала я, жадно прислушиваясь к разговору на улице.