Её цветочки

Она искоса посмотрела на Констейбла. Похоже, он вовсе не чувствовал себя неловко; его длинные пальцы непринужденно лежали на руле, на губах играла чуть заметная улыбка, смысл которой был ей непонятен.

Дорога огибала озеро; затем Констейбл повернул и поехал по узкой крутой извилистой дороге, идущей вверх. Рядом с ней по склону холма, журча, тек ручей. В конце дороги стояло увитое глицинией викторианское здание, сложенное из сланцевых плит, с аспидной крышей; вид у него был роскошный, дорогой, и у Фрэнсин упало сердце – ведь, судя по всему, денег, которые она взяла с собой, не хватило бы даже на тарелку супа, заказывать который она, по словам Мэдлин, не должна.

Их провели через обшитый деревянными панелями зал, из которого открывался великолепный вид на озеро и окрестные холмы.

– Я заказал нам столик на террасе, – сказал Констейбл и вслед за метрдотелем прошел через стеклянную дверь. – Я подумал, что вы, возможно, предпочтете ужинать на воздухе.

Фрэнсин кивнула, тронутая его заботой.

После того как они уселись и заказали напитки, Фрэнсин стала смотреть не на Констейбла, а на вид. Она хорошо знала каждый из этих пустынных холмов на горизонте. Они были ее друзьями.

– Вы собираетесь разговаривать со мной? – с насмешливой улыбкой спросил Констейбл, когда их молчание затянулось на несколько томительных минут.

Фрэнсин честно ответила:

– Я не знаю, что говорить.

– Фрэнсин. – Он наклонился к ней через стол. – Не нервничайте. Я живу в вашем доме уже несколько недель. Я вижу вас каждый день. Так что просто расслабьтесь. Вы можете получить от этого ужина удовольствие, если дадите себе такую возможность.

– Я не умею болтать о том о сем. Мэдлин сказала, что я должна делать так, чтобы все время говорили вы сами, разговаривать о спорте и не говорить о работе… Нет, наоборот… И упомянула множество других вещей.

– Мы не станем говорить ни о спорте, ни о работе, – твердо сказал Констейбл. – У нас есть куда более интересные темы. – Он откинулся на спинку стула и улыбнулся. – Расскажите мне о своем детстве.

В Тодде Констейбле было нечто такое, что располагало к откровенности. Именно этого его качества Фрэнсин и опасалась с тех самых пор, как она познакомилась с ним. Потому что он был одним из тех немногих людей, кто действительно слушал ее, и, судя по всему, слушал с неподдельным интересом.

Поначалу Фрэнсин никак не удавалось начать рассказ, и ему приходилось помогать ей, но в конце концов она разговорилась. Блюда, которые ставили перед ними, имели приятный цвет и отличный вкус, но совсем не насыщали.

Принесли кофе и печенье, и тут Фрэнсин пришло в голову, что она завладела разговором и не последовала ни одному из советов Мэдлин.

– Что вы искали в вашем саду? – спросил Констейбл.

Растерявшись от внезапной смены темы, Фрэнсин пробормотала:

– Не понимаю, о чем вы. Я же говорила, что хочу выполоть все ядовитые растения.

– Нет, вы что-то искали. Полно, Фрэнсин, расскажите мне, что происходит в вашем доме.

Она покачала головой; ей хотелось рассказать ему все, но не хотелось выглядеть выжившей из ума старухой.

– Вы живете в страхе. Я заметил, какими травами вы обсадили ваш дом, и видел, как вы разговариваете с дубом у вас во дворе. – Тодд вздохнул. – В вашем доме водятся привидения?

Фрэнсин посмотрела ему в глаза и не смогла отвести взгляд.

– Почему вы разыскиваете своего отца через пятьдесят лет после того, как тот сбежал? – продолжил он, когда она не ответила. – Почему вы так боитесь кладбища? И как насчет той ночной бури? Тогда происходило что-то… – Тодд замолчал, подыскивая подходящее слово: – Что-то странное.

– Это была просто ужасная буря, – сказала Фрэнсин, но даже она сама понимала, что это звучит неубедительно. – В маленькой гостиной всегда дуло из дымохода, а когда поднялся ветер…

– А я думаю, что в вашем доме есть привидения, и вы пытаетесь это скрыть, – перебил ее Констейбл.

Фрэнсин сдалась. Она закрыла глаза с ужасным предчувствием, что ее первое свидание закончится катастрофой. И кивнула.

– Да, так оно и есть. В нем всегда были привидения.

– Значит, вы можете видеть привидения. – Его лицо было бесстрастно.

Фрэнсин снова кивнула, не понимая, верит он ей или нет.

– Да, есть несколько привидений, которых я часто вижу в доме или около него; во всяком случае, так было до тех пор, пока в дом не проник дух Джорджа… моего отца. Они боятся его… Ах да, я, разумеется, вижу их и в Хоксхеде, и в лесу; на покойницкой дороге их тьма.

– Наверняка это нелегко.

Пожав плечами и удивившись тому, что он воспринимает ее серьезно, Фрэнсин призналась:

– Я поняла, что это ненормально, только когда вошла в подростковый возраст.

– И вашего отца боятся не только привидения. – На лице Констейбла появилось то самое задумчивое выражение, которое теперь было ей хорошо знакомо. – Это он наставил вам синяков?