Теперь уже не имело смысла ложиться спать. Фрэнсин сидела за столом в кухне, включив планшет Кифа, и тупо глядела на его экран, на котором висел список судебных дел, водя мышью взад-вперед, при этом даже не осознавая, что делает.
Тайны. В Туэйт-мэнор имелось столько тайн. Они бормотали в стенах, шептали в дымоходах и были скрыты в хитрых тайниках. Фрэнсин не давали покоя неясные мысли о призраках, жизни и смерти. Она чувствовала, как прошлое давит на нее, тянет к ней свои холодные влажные пальцы.
– Фрэнсин?
Она вышла из задумчивости и тупо уставилась на сестру.
– Господи, у тебя жуткий вид, – сказала Мэдлин и вошла на кухню с таким опасливым выражением лица, будто ожидала, что сейчас Фрэнсин что-нибудь бросит в нее. – Ты хоть спала, пока меня не было? – Огляделась по сторонам, и ее пробрала дрожь. – Ох уж этот дом! Не понимаю, как ты можешь его терпеть. У меня по коже забегали мурашки, едва я вошла в него.
– Дело не в доме, – ответила Фрэнсин, вновь обретя дар речи. – Дело в Нем. Он заразил наш дом, загрязнил его. Я чувствую его повсюду… А ты что тут делаешь?
Мэдлин села за стол напротив Фрэнсин.
– Я же не навсегда уехала. – Она положила на стол тоненькую папку. – Я наводила справки.
– Зачем? Мы ведь уже наводили справки. И я все еще их навожу. – Фрэнсин со злостью уставилась на планшет, ненавидя его еще больше, чем до того, как научилась пользоваться им.
– Мне надоело возиться с судебными делами, вот я и решила почитать кое-какие блоги, в которых говорится, как надо искать информацию. Речь там шла в основном о том, как наводить справки о своих предках и… Что?
– Я перестала тебя понимать. Что такое блоги?
– Это что-то вроде онлайн-дневника. Я начала их читать и подумала, что мы, возможно, искали не там. Мы просматривали дела о тяжких преступлениях, разбиравшиеся в королевских судах, но сначала все дела рассматриваются в местных магистратских судах. А мы не знаем, совершил ли Джордж убийство или что-нибудь еще в этом же духе, но знаем, что он был склонен к насилию. Я подумала, что он, возможно, затеял еще одну драку в пабе или учинил какое-то другое нарушение общественного порядка, которое было недостаточно серьезно для того, чтобы рассматриваться в королевском суде. Вот я и подумала еще, и до меня дошло, что я знаю множество людей, которые могли бы нам помочь. А за большинством из них я была замужем. И смекнула…
– Ты занимаешься говорильней. Переходи к сути.
– Я нервничаю, когда ты вот так сверлишь меня глазами! На чем я остановилась? – Было видно, что Мэдлин наслаждается моментом. – Ах да! Как тебе известно, Джонатан был специалистом по генеалогии, вот я и обзвонила нескольких его коллег. Один из них всегда неровно дышал ко мне, и… О, Фрэнни, мы с тобой понятия не имели, где надо искать; а ведь существуют базы данных. Это было так интересно! Я хотела позвонить тебе, но у тебя же нет телефона, что чертовски неудобно.
– Просто скажи мне, что ты узнала! – раздраженно сказала Фрэнсин.
– Ничего. Во всяком случае, тогда, потому что в протоколах магистратских судов не было ничего такого, что могло бы навести нас на след. И тут друг Джонатана посоветовал мне поговорить с кем-нибудь из полицейских. Вот я и поговорила с Мейсоном…
– Ты говоришь это так, будто я должна знать, кто такой Мейсон, – перебила ее Фрэнсин, смирившись с тем, что ей придется выслушивать несвязную болтовню сестры.
– Он был моим вторым мужем… Нет, вру – третьим. Он служил в полиции, а теперь работает на себя. У него своя охранная фирма, что меня не удивляет, ведь я всегда подозревала, что он немного коррумпирован, и я уверена, что его выперли со службы за какие-то темные дела…
– Мэдлин! Просто скажи мне, что ты нашла!
– Монтгомери.
– Что? – недоуменно вскрикнула Фрэнсин. – При чем тут он? Когда Джордж сбежал, он был мертв.
– Но его имя всплыло в одном старом полицейском отчете. – Картинным торжествующим жестом Мэдлин достала из своей папки несколько листков бумаги и пододвинула их к Фрэнсин. – Это произошло через неделю после того, как Бри и Монтгомери погибли, – взволнованно добавила она.
Дрожа от давящего внимания, которое дом сосредоточил на ней и Мэдлин, Фрэнсин начала читать страницы, лежащие на столе.