Её Высочество (СИ)

Камило задумчиво отвел взгляд. Получается, он все-таки был прав: что-то в Марселине переменилось, и она вдруг начала говорить с ним о вещах, до которых ей раньше не было никакого дела.

— А если я не захочу? — произнес Камило после выдержанной паузы. Марселина тихо хмыкнула себе под нос.

— Мой отец тоже так говорил, однако… — она остановилась, чувствуя, что тон беседы меняется на излишне интимный. Еще какое-то время посидев в тишине, Марселина поднялась с земли и посмотрела на Камило сверху вниз. — Ну, мы идем? Умираю с голоду.

В подтверждение ее словам живот призывно заурчал. Марселина накрыла его ладонями, и следом послышался задорный смех Камило.

***

Марселина не знала, каким богам она была обязана за то, что за ужином они с Камило сидели рядом, но однозначно этих богов она одновременно и благодарила, и проклинала. Стараясь лишний раз на него не смотреть, Марселина наслаждалась едой в кругу семьи и с каждой секундой все больше понимала, как сильно ей не хватало этого домашнего тепла, поддержки и внимания, которое уделялось каждому члену семьи Мадригаль в равной степени — так, что абсолютно все оставались довольны. Казалось, отныне ничто не способно нарушить сложившуюся под крышами Каситы идиллию.

Что касалось идиллии самой Марселины, то ее ежеминутно нарушал Камило, надоедая расспросами об упомянутом ранее отце.

— Так что там за история с папой?.. — шепотом спросил он, пережевывая овощи. Марселина несильно наступила на его стопу. Камило зашипел от боли, добавляя следом: — За что?.. Мне ведь просто интересно!

Марселина улыбнулась покосившейся на нее Пепе, мол, все прекрасно, и, как только та отвернулась, наклонилась к Камило и пихнула его локтем в бок.

— Так я тебе и сказала, — парировала Марселина, возвращаясь к поглощению ужина.

Камило не хотел мириться с поражением. Выждав какое-то время, он опять набил рот едой и прошептал:

— Ну повалуйфта, — и, дожевав, продолжил: — Расскажи, и я взамен сделаю то, о чем ты меня просила.

Марселина выгнула бровь.

— Начнешь пережевывать пищу прежде, чем говорить?

Камило надул губы и покачал головой.

— Нет. Я перестану… Ну, приставать и все такое, — сказал он уже чуть тише, хотя то, как Долорес вдруг вздрогнула, говорило о том, что она слышала их разговор от и до — и это несмотря на шепот.

Марселина замерла. Сердце пропустило удар, а пальцы сильнее стиснули ложку. Вот так просто? Это все может кончиться за один разговор об ее отце? Вот уже не знала она, что этот подонок продолжит пакостить даже после своего ухода.

— Ешь молча, — все, что смогла ответить Марселина, утыкаясь в свою тарелку. В ушах все еще звучали слова Камило, и почему-то она была им не рада. «Но об этом потом», — внушала самой себе Марселина, однако в конце концов это было единственным, о чем она думала до завершения ужина.

***

Поблагодарив Мадригалей за радушный прием, Марселина приняла предложение Луизы довести ее мать до дома, а сама осталась в Касите, наблюдая за тем, как Камило выискивал наиболее укромный и тихий уголок для их предстоящего разговора. Наконец он жестом позвал ее за собой, и Марселина пошла следом, все еще не понимая, как она вообще на это согласилась.

Они вышли на веранду, подсвеченную каскадом настенных фонарей. Камило осмотрелся на предмет заплутавших родственников и, повернувшись к Марселине, одобрительно кивнул. Та скромно отошла чуть подальше.

— Кхм, — прочистив горло, Марселина бросила на Камило быстрый взгляд: увидев, что тот замер в ожидании, она обреченно вздохнула. Значит, он не забыл, и притвориться дурочкой не получится. — С чего бы начать…

Марселина ни с кем не делилась этой историей. Неустанно прокручивала ее у себя в памяти, но никогда не озвучивала. Как будто до сих пор не до конца с ней смирилась.

— Когда мне было двенадцать, отец вдруг собрал свои вещи и ушел, сказав маме, что ему надоело, — шумно выдохнув через рот и ощутив в горле неприятную тяжесть, Марселина продолжила: — Я помню, что они ругались… Но не помню, из-за чего именно. Я тогда была у себя. Когда я выглянула за дверь, то увидела, как отец ударил ее. Мама упала и сломала ногу.

Камило неосознанно сжал кулаки.

— Я испугалась, что он ударит и меня… Но он даже на меня не посмотрел. Развернулся и свалил, и больше я его не видела… — голос Марселины стал более тихим, и перед глазами в очередной раз пронеслись события того дня. — Это, в общем-то, все. Я по сей день не знаю, зачем он так сделал… Да и не хочу знать. Я лишь помню, что он чуть ли не ежедневно клялся моей маме в любви, но грош цена его клятвам, если он смог так легко оставить ее.

Марселина сморгнула выступившую слезинку.

— Почему ты об этом не рассказала? — так же тихо спросил Камило, явно не ожидая, что «история с папой» обернется подобной трагедией. Глядя на свою семью, он никогда не думал, что кто-то даже в теории мог ее покинуть. Tío{?}[дядя (исп.)] Бруно не считается.

— Не всем хочется трубить о таком направо и налево, — ответила Марселина чуть грубее, чем планировалось.