Её звали Шайнара. Тень

— От тебя не убудет, — ответил Рогул. — А она нам нужна живой.

Толстяк встал и направился к пленнице. Он немного шатался от выпитого вина и придерживался за стену пещеры.

— Жри, — сказал он грубо и протянул Шайнаре полоску вяленого мяса.

Но девушка не взяла её.

— Жри! — повторил толстяк громче.

Шайнара отвернулась.

— Так тебе не нравится наша еда, шорва?! — его лицо исказила злоба, и он ударил пленницу по щеке. — Ты убила моего друга!

Сотрясение от удара вновь жуткой болью передалось в затылок.

— Я сказал, накормить её, а не бить! — закричал Рогул и подскочил к толстяку.

Тот посмотрел на него замутнённым взором.

— Она убила Стрифа, — прорычал он, снова замахиваясь.

Рогул перехватил его руку и вывернул ему её за спину.

— Иди проспись! — приказал варн и толкнул толстяка обратно к огню.

Рогул присел перед девушкой на корточки и протянул ей вяленое мясо:

— Ешь.

Но та не взяла еду.

— Это глупо, — сказал Рогул. — Ты же надеешься ещё сбежать. А для этого нужны силы. Ешь.

И он снова протянул ей полоску мяса.

— Ослабь верёвки. У меня затекли запястья, — девушка протянула ему руки.

— Я что, похож на идиота? — Рогул поднял бровь. — Так ешь.

Шайнара взяла вяленое мясо связанными руками и оторвала зубами кусок. Оно было жёсткое, солёное и жевалось с трудом.

Рогул сел рядом и достал из-за пазухи её Книгу Судьи. Он медленно перелистывал страницы, разглядывая портреты приговорённых и читая подробности их казней.

— Ты, конечно, можешь не отвечать на мои вопросы, но, поверь, Жорлаг Орз разговорит тебя.

Шайнара бросила тревожный взгляд в сторону солдат, сидевших у огня.

— Нет, — засмеялся Рогул, — Жорлага Орза среди них нет. Это королевский дознаватель. Он охотится за вами уже много лет и всё безрезультатно. А теперь я сделаю ему такой подарок, что он навечно останется у меня в долгу.

Рогул отцепил от пояса флягу и, сделав глоток, предложил воду девушке. Шайнара заметила, что командующий ни разу не приложился к вину, хотя на его лошади тоже висел бурдюк и во время скачки было слышно, как там что-то плескается.

Девушка взяла воду. Мясо было солёным и ей хотелось пить. В конце концов, Рогул прав — ей нужны силы. Раз у неё не получилось достойно умереть в бою, значит надо действовать дальше. Приговор никто не отменял…

— Я везу тебя в Альвадис, Судья, — продолжал варн. — Ты и это.. — Рогул помахал её книгой, — послужит доказательством моей невиновности в смерти Ибрана Талгата. Но не доставляй мне проблем в пути, иначе я перестану быть любезным и тебе не поздоровиться.

Варн встал и вернулся к огню. Дождь усилился и началась гроза. Раскаты грома гулким эхом отражались от свода пещеры, и лошади пугливо жались друг к другу. Все, кроме ночного караульного, назначенного Рогулом, легли спать. Сам варн сел у стены напротив девушки. Он подложил под шею свёрнутый плащ, и задремал в таком положении. Подобная поза позволяла ему быстро проснуться и вскочить в случае опасности.

Из своего угла, до которого почти не доходил свет от костра, девушка долго изучала командующего. Он носил короткую куртку с нашитыми металлическими пластинами и шнуровкой до самой шеи. Шея… Запрокинутая голова варна чётко обозначила на шее сонную артерию. Шайнара знала — всего один точный прокол в это место, и у Рогула не будет шансов выжить. Девушка оглянулась по сторонам и в полумраке пещеры разглядела на земле, недалеко от себя, трубчатую белую кость толщиной с палец. Двигаясь плавно, чтобы не привлекать внимания караульного, она дотянулась до этой кости и засунула её в расщелину между камнями.

Дождавшись очередного раската грома, Шайнара обломала кость. Теперь у неё был осколок, который легко прятался между ладонями. Но он был недостаточно острый, чтобы наверняка проткнуть человеческую кожу и артерию.

Всю ночь девушка, подкарауливая раскаты грома, затачивала обломок о камень, и к утру, когда гроза закончилась, у неё было маленькое подобие костяного стилета. Теперь оставалось как-нибудь заставить варна приблизиться так, чтобы ей было удобно дотянуться до его шеи. Тень понимала, что у неё будет всего одна попытка и поэтому не стала торопиться, решив выждать подходящий момент.

Но прошло уже три дня, а момент всё не наступал. Рогул не подходил к пленнице на расстояние, достаточное для удара, и даже не заговаривал с ней. Шайнара всё это время не смыкала по ночам глаз. Она надеялась, что, может, ей каким-то образом удастся освободиться.

Но надежды оказались тщетны. Возможность сбежать так и не появилась, а вот организм её настолько сильно требовал сна, что на четвёртый вечер, едва девушку сняли с лошади и прислонили к дереву, как она сразу отключилась…

* * *

Очнулась Шайнара от того, что кто-то взял её пальцами за подбородок. Она открыла глаза и увидела перед собой всё того же толстяка с бородавкой на лице. Девушка сжала ладони и с облегчением почувствовала, что костяная заточка на месте, и никто её не нашёл, пока она спала.

В этот раз толстяк был пьян сильнее прежнего. Его слюнявый рот был так близко, что Шайнару передёрнуло от отвращения.