Эйсид-хаус

– Нормально, – ответила она, бодро жуя жвачку и вообще не глядя на меня, пока мы шли бок о бок по Лотиан-роуд, – но он все время под транками или еще чем. Пошли вот мы на той неделе в кино, за билеты я заплатила. «Ущерб»[63], так фильм назывался. И он как сел, так сразу и задрых и весь фильм проспал, а я не смогла его растолкать, пока не пошли титры. Я совсем тогда заебалась и бросила его.

– Мудро, – отозвался я.

Мне нравилась эта девушка, я ей сочувствовал. Напряжение по-прежнему ощущалось, но мой груз, казалось, стал легче за эти последние несколько дней. Я понял причину – отсутствие Ронни. Тина сняла значительную тяжесть с моих плеч.

– И еще вот: вчера я привела его ко мне домой. А он взял и вырубился на диване. Ни слова не сказал моим папе с мамой. Только кивнул им и сразу задремал.

– Да уж, не лучший способ произвести впечатление, – вставил я.

– Ну, мой папа тоже известный молчун, но если заподозрит наркотики, совсем спсихеет. Может, в следующий раз и вы с Олли зайдете за компанию? Пусть родители увидят, что мои друзья и Ронни не связаны с наркотиками.

Впервые за всю жизнь кто-то попросил меня обеспечить такую рекомендацию, да еще и перед родителями. Я был тронут, но слегка насторожился: похоже, особой наблюдательностью Тина не отличалась.

– Н-ну да, но не уверен, что я лучший человек для визита к твоим предкам. Неужели Олли не рассказывала о том, как меня встретила и как тогда выхаживала?

– Да, но ты же был не виноват. По крайней мере, ты иногда можешь держать себя в руках, – сказала она.

Мы расстались, и некоторое время я чувствовал себя великолепно. А поразмыслив о том, откуда это ощущение, стал чувствовать себя ужасно. Похоже, многолетний прием наркотиков свел меня к сумме негативных и позитивных откликов, получаемых со стороны; я превратился в большое пустое полотно, заполняемое другими. Когда бы я ни пытался найти себе определение пошире, в голове тут же вспыхивал штамп УМНИК.

Ронни успел убиться в хлам, когда мы все встретились в Горги-Долри в «Ойстер-баре». Абсолютно типично для этого урода. Он держался на ногах, но постоянно высовывал язык, облизывая губы, и таращил глаза, словно его хватил удар. Я немного злился оттого, что так попал. Мы с Олли долго трахались днем, и мои липкие от наших соков гениталии жутко болели. В душ я залезать не стал, не люблю лишний раз мыться. После секса мне всегда было не по себе, всегда хотелось одиночества. Мы покурили гаша, и это было хорошо, но потом я сел на измену: на хрена вообще в баре столько народу, что это они меня все обступили?

Я ничего не сказал там, не вымолвил ни слова даже в такси по дороге в Клермистон. Тина и Олли трещали без умолку, игнорируя меня, пока Ронни тупо таращился в окно. Я услышал, как он сказал, обращаясь к водителю: «Клермистон, приятель», хотя мы уже были на полпути. Водитель не обратил на него никакого внимания, ровно как и все остальные. Ронни продолжал шептать: «Клермистон, приятель» – и между вздохами сдавленно хихикал. Этот козел начал меня доставать.

– Попытайся вести себя прилично, – прошипела мне Олли, заметив мой мрачный взгляд, когда мать Тины открыла нам дверь.

Визит сразу не задался. Рон немедленно рухнул на диван и запрокинул голову, обозревая комнату одним глазом. Я сел рядом с ним, Олли рядом со мной, а Тина устроилась у наших ног. Ее отец сидел в кресле перед телевизором, а мать выставила на стол какие-то напитки и легкую закусь. Потом села в другое кресло и закурила сигарету. Телевизор был по-прежнему включен, привлекая, похоже, все внимание Тининого отца.

– Не стесняйтесь, – пробормотал он, – мы в этом доме по-простому.

Я схватил самосу[64] и пару булочек с сосиской. От дури, выкуренной с Олли после нашей затяжной ебли, нестерпимо пробивало на жрачку.

Ронни начал клевать носом, но Тина толкнула его в бок, и он, дернувшись, очнулся. Ее отец был совсем не впечатлен. Я должен был молчать в тряпочку и получать удовольствие, но мне спокойно не сиделось.

– Вторая смена, – глупо сказал я, – вот в чем проблема, да, Рон? Вторая смена. Со второй смены возвращаешься натуральным зомби.

Ронни выглядел обескураженным; да что там – умственно отсталым.

Отец Тины резко бросил ей:

– Ты вроде говорила, что он не работает?

– Да так, ходит иногда со мной за компанию, – вмешался я. – Работа не бумажная, ничего такого. Налаживаем дымоуловители. Со всеми этими пожарами в новостройках, многие захотели сейчас поставить уловители. Мы обслуживаем муниципальные дома престарелых, понимаете? Долгие смены.

Отец Тины вялым кивком поблагодарил за разъяснение. Тина, ее мать и Олли несли всякий вздор о распродажах, а отец задремал. Ронни вскоре опять откочевал в сонное царство. Я просто сидел, обжирался, скучал и очень хотел покурить гаша. Этот вечер казался самым худшим за всю мою жизнь. Я возликовал, когда мы собрались уходить.