Екаб Петерс

Дипломаты пребывали в нервозности. По имевшимся данным, Шмидхен не был арестован, но и установить связь с ним в этой кутерьме не удавалось. Гике, посланный в Сокольники к Оленьим прудам (условленное место встреч Шмидхена и Берзиня), ни разу там не застал ни одного, ни другого. О Берзине все же узнали, что он на свободе и, кажется, вне подозрений, что заговорщиков истинно воодушевляло: сохранилась такая ключевая фигура! Секретарь американской комиссии в России (была и такая комиссия) Норман Армур, возвращавшийся через Стокгольм домой, сказал 7 сентября 1918 года британскому посланнику в Швеции, что «в Москве Локкарт известил его о том, что ему удалось подкупить латышских стрелков и что этот план известен французскому и американскому консулам и одобрен ими. Ему, Армуру, ничего не известно о намечавшемся на 10 сентября государственном перевороте — заговоре, который, как сообщают большевики, был ими раскрыт. Он этому сообщению не верит. Армур предполагает, что командир латышей решил просто отменить операцию».

Локкарт рассуждал вполне логично: ввиду начавшихся арестов Берзинь операцию отложил, и Берзинь еще не сказал своего слова, а Константин предлагал латыша ликвидировать! Страшно подумать!.. Локкарт, Гренар, Пуль не забывали и то, что националист Берзинь получил от «друзей» почти два миллиона рублей (1 000 000 — от Англии, 200 000 — от США и 500 000 — от Франции), дал слово чести, что этой суммы при определенных условиях будет достаточно, чтобы ликвидировать правительство Советов. Он не может так просто отказаться от обязательств, данного честного слова и дезертировать. Ведь ему оказывалось высшее доверие — деньги передавались без расписки.

Консула в тот момент озадачивало больше другое. Очень некстати то, что его приятельница Мура арестована. После некоторых размышлений в нем возобладал рыцарь. Он отправился в Комиссариат иностранных дел. Его приняли, были вежливы, но развели руками, ссылаясь на ЧК. Тогда Локкарт прибег к крайнему средству: явился снова на Лубянку и попросил доложить о себе Петерсу. Не исключено, что этот «отъявленный чекист», как он считал, согласится поговорить как «мужчина с мужчиной».

Из воспоминаний Локкарта: «Я обратился на Лубянку к Петерсу и просил проявить гуманность к женщине, которая ни в чем не виновата».

Из воспоминаний Петерса: «Войдя ко мне в кабинет, он был очень смущен, потом сообщил, что находится с баронессой Бекендорф в интимных отношениях и просит ее освободить».

Консул апеллировал к чувствам. Петерс был спокоен, обещал рассмотреть все аргументы, приведенные консулом, в пользу невиновности его приятельницы. Но вдруг… в какую-то минуту Петерс изменился, сурово сказал англичанину, что в этот раз ВЧК отпустить его не может.

Это был арест, ставший ответной мерой на действия Лондона. В английской столице взяли под стражу М. М. Литвинова, несмотря на то что он был назначен (4 января 1918 г.) послом РСФСР в Англии, о чем было сообщено министру иностранных дел Артуру Бальфуру. Литвинова запрятали в Брикстонскую тюрьму и на дверях камеры повесили издевательскую надпись: «Гость правительства его величества».

Локкарта поместили в странную квадратную комнату. Удобств никаких: простой стол, четыре деревянных стула, истертая и расшатанная кушетка; два окна комнаты выходили во двор. У простого умывальника с «соском» для англичанина повесили чистое полотенце, что вызвало надменную улыбку консула; откуда было знать странным и неотесанным чекистам, что истинный сакс, подобно Седрику[24], вымыв руки, не обтирает их полотенцем, а сушит, помахивая ими в воздухе.

Настроение консула было удрученное: в деле Муры он ничего не достиг, сам попал под стражу и неизвестно, чем все это закончится: большевики постараются отомстить ему — был убежден консул. В газетах, которые ему давали, он находил не менее удручающие сообщения. Из номера в номер большевики раскрывали подробности заговора, расставляли точки над «i».

5 сентября Локкарт прочел в «Правде» интервью заместителя председателя ВЧК. Петерс изложил часть подробностей раскрытого заговора, которые считали целесообразным обнародовать к тому времени.

Уши западных «друзей» России, в том числе и находившегося под арестом Локкарта, приученные к иного рода известиям, услышали на сей раз невероятное: Э. Берзиню, оказывается, ЧК предложила притворно принять приглашение западных дипломатов и выяснить, какие переговоры и кто именно желает с ним вести. Берзинь на время превратился в покладистого «буржуазного националиста», сторонника мнимо созданного «национального латышского комитета», которого не было и в помине. А ведь, по его словам, сей «комитет» вместе с Берзинем вроде бы надеялся, что союзники изгонят немцев из Прибалтики и создадут «свободную Латвию»! Брови Локкарта в изумлении поползли вверх. Потом им овладело негодование. Так опростоволоситься! Кто мог подумать, что ЧК так далеко зайдет! Прав был Рейли, когда высказал готовность ликвидировать этого предателя Берзиня.