Екатерина Арагонская. Истинная королева

Екатерина не сомневалась: они приехали арестовать ее и отвезти в Тауэр, на смерть. Женщин не вешали, не волочили и не четвертовали за измену, их сжигали на костре у столба, и Екатерина вся съежилась, почти физически ощущая близость расправы. Вот языки пламени лижут стопы, потом пламя разгорается ярче и поглощает ее. Она не могла представить, что жизнь закончится в таких муках. Долго ли это протянется? Она слышала о еретиках, которые страдали по три четверти часа, прежде чем умереть.

Советники сообщили ей о цели визита: они приехали, дабы произвести обыск в ее покоях. Предполагалось, что они обнаружат какие-нибудь улики, что послужат основанием для ареста. Екатерина молилась, чтобы они не добрались до писем Шапуи, которые Элиза предусмотрительно спрятала под одной из плохо державшихся на месте филёнок. Екатерина задержала дыхание и молилась, как никогда прежде, пока перерывали ее вещи.

Советники не нашли ничего, чем были весьма раздосадованы. Герцог Норфолк с разгневанным видом орал на Екатерину:

– Мы знаем, что вы поддерживаете связь с императором и его посланником! Будьте уверены, ваши интриги не останутся без внимания, а потом настанет час расплаты!

Екатерина стояла, трепеща. Грудь сдавило от острой боли, сердце бешено колотилось.

Норфолк придвинул свое лицо прямо к лицу Екатерины:

– Если Господь заберет вас и вашу дочь к себе, весь этот спор закончится, никто не будет выражать сомнений по поводу брака короля и законности его наследников!

В глазах герцога светилась такая злоба, что Екатерина дрогнула.

– Вы явились сюда, чтобы изводить больную женщину, господа? – с вызовом бросила она. – Стыдитесь! Я не совершала измены. Всегда желала королю только блага.

– Вам следует знать, что ваш бывший исповедник отец Форрест в тюрьме и в очень тяжелом положении – приговорен к сожжению.

Рука Екатерины взлетела ко рту.

– Что он сделал?! – в отчаянии воскликнула она.

– Открыто противился главенству короля над Церковью и выступал с речами. Мы подумали, мадам, следует предупредить вас, что случается с теми, кто вызывает неудовольствие короля.

Когда Норфолк уходил, оставляя Екатерину едва не убитой горем от этих ужасающих новостей, в его глазах горел ехидный огонек. Ночью Екатерина не могла уснуть. Она послала за епископом Лландаффом, отчаянно нуждаясь в духовном руководстве.

– Я не могу найти успокоения, пока не напишу отцу Форресту, – сказала она своему духовнику.

– Тогда пишите, дочь моя. Это поможет вам обоим. И помните: быть призванной на борьбу во имя любви Христовой и истины веры – большая честь.

Никогда еще письма не давались Екатерине с таким трудом. Чем утешить человека, который вот-вот встретит самую чудовищную смерть? Советовать стойко держаться перед лицом уготованных ему недолгих мучений? Уверять в вечном блаженстве? Но потом вдруг Господь надоумил ее, и перо запорхало по листу.

О отец мой, Вы счастливец, которому милостиво даровано, приняв самую мучительную смерть во имя Христа, исполнить до конца предназначение Вашей праведнейшей жизни и плодотворных трудов. И, увы, мне, Вашей несчастной, надломленной дочери, которая в годину одиночества и безмерных душевных страданий должна лишиться такого отца, любимого мной во Христе. Признаюсь, меня поглощает великое желание умереть вместе с Вами или прежде Вас, и я готова заплатить за его исполнение любым количеством самых ужасных мучений.

Она написала ему, что больше никогда не позволит себе никаких радостей в этом ничтожном и бессчастном мире. «Но когда Вы выиграете битву и обретете венец, я знаю, что через Вас в изобилии получу благодать Небес. Прощайте, мой почтенный отец, поминайте меня пред Господом вечно и на небе, как Вы делали это на земле». Она подписала письмо: «Ваша опечаленная и скорбящая дочь Екатерина».

Получить ответ Екатерина не надеялась, но отец Форрест быстро откликнулся, написав, что ее слова безмерно его утешили, и завершил свое послание так: «Помолитесь за меня, чтобы я сумел победить в битве, на которую призван. Во имя утверждения справедливости Вашего дела я готов вынести все». К письму были приложены его четки. Это сломило Екатерину, она опустила голову на руки и завыла. Прибежали фрейлины, но ее невозможно было утешить, и прошло очень много времени, прежде чем слезы ее иссякли.