Екатерина Фурцева. Женщина во власти

В апреле 1973 года непосредственный начальник Николая Фирюбина министр иностранных дел СССР Андрей Громыко, минуя стадию «кандидата в члены», был избран членом Политбюро ЦК КПСС. Если раньше Андрею Андреевичу и его сотрудникам приходилось действовать с оглядкой на Международный отдел ЦК, то теперь Громыко стал почти непререкаемым авторитетом в области внешней политики. Увереннее почувствовал себя и Фирюбин. А позиции жены, напротив, ослабли, поскольку ни для кого не было секретом, что «дорогой Леонид Ильич» Екатерину Алексеевну не жаловал[977].

^{С. В. Михалков выступает на закрытии 5-го Московского международного кинофестиваля. Среди присутствующих: индийская актриса Наргис (слева), Р. Л. Кармен, Е. А. Фурцева (справа). 1967 г. [РГАКФД]}

Однажды в своем кабинете Фурцева призналась Сергею Владимировичу Михалкову:

— Понимаете, Михалков, сил больше нет! Ничего не могу в «верхах» пробить. Раньше могла, а теперь не могу! Не слушают! Не хотят понимать![978]

Атмосфера продолжала накаляться. А тут еще, как на грех, в сентябре 1974 года Екатерина Фурцева направила записку в ЦК КПСС, в которой указала: с момента проведения реструктуризации министерства в 1963 году состав его сотрудников фактически не менялся. Екатерина Алексеевна просила об увеличении численности сотрудников с 300 до 390 человек, одновременно отметив необходимость укрупнения министерства путем создания нескольких дополнительных структур. В новейшей литературе справедливо отмечается, что учреждениям культуры повсеместно не хватало штатных единиц и запросы Фурцевой были обоснованны[979], однако просьбы о расширении штатов вызывали неизменное раздражение.

* * *

В воскресенье 15 сентября 1974 года несколько художников-авангардистов устроили вернисаж на пустыре вблизи пересечения улиц Профсоюзной и Островитянова (ныне здесь станция метро «Коньково»). Столичные власти, находившиеся в контрах с Фурцевой, сочли несанкционированную выставку приглашением к барьеру. «Перчатка» была поднята. Живописцев разогнали с помощью бульдозеров и пожарных шлангов. Картины раздавили или отобрали. Двух художников забрали в милицию. Пострадало несколько приглашенных иностранцев — разразился международный скандал, завозмущались европейские коммунистические партии: Советский Союз, давящий бульдозерами неофициальное искусство, компрометирует социализм.

На следующий день первый секретарь МГК КПСС Виктор Васильевич Гришин не отказал себе в удовольствии направить в ЦК КПСС записку о разгоне несанкционированной выставки, а 17 сентября Общий отдел ЦК разослал ее всем руководителям партии. День спустя помощник генсека по международным делам Александр Александров-Агентов написал Брежневу, что просил бы его лично ознакомиться с запиской МГК о разгоне неофициальной выставки художников-абстракционистов в Черемушкинском районе Москвы, а также с частью иностранных откликов на это событие. Александр Михайлович обратил внимание на тот факт, что это была лишь малая часть откликов, коими были полны западная печать, а также радио.

Александров-Агентов винил во всем идеологических работников МГК КПСС и органы милиции столицы, которые не понимали, что борьба с неприемлемыми для нас направлениями в искусстве не может проводиться с помощью милиционеров, брандспойтов и бульдозеров. Казалось бы, помощник Брежнева обрушился с критикой на врагов Фурцевой, однако отметил, что «политика в области культуры находится у нас как-то без присмотра и, видимо, зачастую оказывается в руках людей, имеющих к культуре очень отдаленное отношение. А это не может не вредить партийному делу в целом»[980].

Брежнев разделил праведный гнев Александрова-Агентова: «Сделано не только неуклюже, но и неправильно. Я по этому вопросу дал указание МГК — МВД и отделу ЦК». Генсек переслал записку секретарю ЦК Петру Демичеву и завотделом культуры ЦК Василию Шауро: «Прошу прочесть»[981].

По мнению Леонида Млечина, Александров метил в секретаря МГК КПСС по идеологии — ретрограда и догматика Владимира Николаевича Ягодкина, от которого многие мечтали избавиться. Но рикошетом задело Фурцеву.

* * *

У Екатерины Алексеевны и без того возникли серьезные проблемы. Все началось с того, что она занялась постройкой собственной дачи и имела неосторожность попросить о содействии подведомственные учреждения. В помощи министру культуры СССР и члену ЦК КПСС, как водится, не отказали. Однако в Комитет партийного контроля при ЦК (КПК) пришел донос: Фурцева, нарушив государственную дисциплину и партийную этику, приобрела по льготным ценам строительные материалы в Большом театре СССР[982].