Екатерина Фурцева. Женщина во власти

Взлет маршала на вершину партийного Олимпа состоялся уже после смерти Хозяина — по итогам насильственного решения сталинскими наследниками вопроса о претензиях Берии. Арест и выведение Лаврентия Павловича из высшего руководства КПСС на Июльском 1953 года пленуме ЦК стали плодом союза партийных вождей (прежде всего первого секретаря ЦК КПСС Никиты Сергеевича Хрущева) и группы военных цекистов во главе с их неформальным лидером Георгием Константиновичем Жуковым.

В Президиум ЦК КПСС Жукова ввели кандидатом 27 феврале 1956 года. На Июньском 1957 года пленуме ЦК, на котором была разгромлена «антипартийная группа» Молотова, Маленкова и Кагановича и «примкнувшего к ним» Шепилова, Георгий Константинович выглядел героем дня. Будучи человеком решительным, Жуков сразу же стал конкурентом Хрущева во власти. А Никита Сергеевич, как и покойный Хозяин, конкурентов не терпел.

Жуков вылетел в Севастополь 3 октября 1957 года, вечером того же дня на крейсере «Куйбышев» в сопровождении эскадренных миноносцев «Блестящий» и «Бывалый» отправился в командировку в Югославию, а затем отбыл на самолете в Албанию. В Москву маршал прилетел 26 октября, когда в политическом плане для него все уже было кончено[170].

В сериале о Фурцевой решение о снятии Жукова с поста министра обороны и о выводе его из Президиума ЦК и из ЦК принимается якобы в узком неформальном кругу (и подобное предрешение вопроса вполне возможно допустить). Однако, что абсолютно исторически недостоверно, инициатива приписана Брежневу. Хрущев почему-то колеблется, а решающее слово якобы сказал Микоян[171]. Хитрый Анастас Иванович потому и прошел, не замаравшись и без потерь, «между струйками» крови в сталинский политический террор, что никогда с неосторожными инициативами не выступал. Георгий Константинович своими решимостью в принятии решения и безапелляционными суждениями раздражал и настораживал в Президиуме ЦК КПСС большинство его членов, но главным инициатором снятия Жукова был именно Хрущев.

На заседании Президиума ЦК КПСС 17 октября 1957 года под председательством Хрущева в отсутствие Жукова заслушали «Доклад начальника Глав[ного] п[олитического] у[правления Советской армии] т. Желтова»[172]. Единодушия в рядах собравшихся не наблюдалось. С критикой Жукова выступил начальник ГлавПУРа Алексей Сергеевич Желтов, который никогда бы на это не осмелился, когда бы у него за спиной не стоял Хрущев. По словам генерала, политработа в армии была принижена. Жуков пытался превратить Военные советы в совещательные органы при командующем и вовсе не считался с Главным политическим управлением Советской армии, которое было специализированным отделом ЦК КПСС[173]. Против Желтова выступили Маршалы Советского Союза Родион Малиновский и Иван Конев, причем о позиции второго следует сказать тем более, что к нему Георгий Жуков относился впоследствии с большой прохладой — совершенно незаслуженно. Когда вопрос находился на стадии рассмотрения (пусть и до известной степени формального) и от выступления соратников Жукова что-либо зависело, Конев с Малиновским Георгия Константиновича поддержали. Причем заочно — что особо ценно, поскольку на отсутствующих по нашей советской и постсоветской традиции можно «списать» всё что угодно.

Партийные же руководители в целом встали на сторону Желтова, осознавая, по чьей отмашке он выступил.

Сразу же четко обозначила свою позицию Фурцева:

— Товарищ Желтов ничего обидного для руководства Министерства [обороны] не сказал. Меня поэтому поразили заключения товарищей Малиновского и Конева. Давайте объективно разбираться. Надо поднять состояние политработы и партийной работы в армии.

^{Н. С. Хрущев и К. Е. Ворошилов в группе советских военачальников. Конец 1950-х гг. [ЦГА Москвы]}

И далее Екатерина Алексеевна «объективно» припечатала Георгия Константиновича:

— Ликвидация Военных советов — это стремление к неограниченной власти.

Как это часто бывало, оригинален оказался председатель Президиума Верховного Совета, член Президиума ЦК маршал Ворошилов, который раскритиковал и министра обороны СССР, и начальника Главного политического управления Советской армии: «У т. Желтова тоже много упущений: почему он молчал? Тов. Жуков взял совершенно неправильную линию»[174]. Впоследствии слова Ворошилова о Желтове станут лейтмотивом критики — и не начальника ГлавПУРа Советской армии и флота, а руководящего ядра Центрального комитета КПСС.

Последнее слово, как водится, осталось за первым секретарем ЦК КПСС (для сравнения заметим, что Октавиан Август, будучи принцепсом Сената, высказывал свое мнение первым): «Создалась неприкосновенность Министерства обороны»[175].