Екатерина Медичи

Но не в характере Екатерины было сидеть сложа руки. Прежде всего, надо было бежать из замка, в котором невозможно обеспечить надлежащую оборону, и королевский двор сначала переместился в Mo, а затем под надежной охраной швейцарцев — в Париж. Армия протестантов сконцентрировалась в Сен-Дени, намереваясь взять столицу измором. Верная себе, Екатерина и тут предприняла попытку решить дело за столом переговоров, без кровопролития, для чего направила Лопиталя к Конде, дабы узнать его требования. Ее желание восстановить мир было столь велико, что она сразу же предложила мятежникам амнистию. Конде же решил выказать себя народным освободителем, добавив к требованию неограниченной свободы отправления кальвинистского культа по всему королевству безусловно популярное требование снижения налогов, — ведь страна не находится в состоянии войны, цинично заметил он, словно забыв, как называется то, что затеяли они с Колиньи. Далее, он потребовал созыва Генеральных штатов и удаления из правительства всех итальянцев, начиная, видимо, с самой королевы-матери. Продолжая в том же духе, этот «добрый патриот» заявил притязания на Гавр и Кале, через которые могла бы поступать гугенотам помощь из Англии и которые при случае можно было бы отдать англичанам в обмен на финансовую помощь.

Понятно, что Екатерина не согласилась на эти требования. Однако она продолжила переговоры, желая выиграть время, необходимое для формирования армии, способной смирить мятежников. Сознавая, сколь велика угроза, исходящая от заговорщиков, она скрепя сердце обратилась за поддержкой к Филиппу II и получила ее в виде двух тысяч всадников. Ожидалась также финансовая помощь из Италии.

Пока Конде препирался с представителями Екатерины, Карл IX занимался сбором верных ему войск, обратившись с соответствующим воззванием к католическому дворянству. До сих пор он довольно равнодушно относился к борьбе религиозных группировок, однако «подлая затея» гугенотов открыла ему глаза, и если не религиозное рвение правоверного католика, то во всяком случае оскорбленное королевское достоинство не позволяло ему оставить безнаказанными действия врагов законной власти. Помогая матери выиграть драгоценное время, он прибегнул к старинному обычаю королевского предупреждения, направив герольда к Колиньи и Конде с требованием явиться безоружными к нему, в противном случае рискуя быть объявленными мятежниками. Они и без того были мятежниками и гордились этим, но время работало против них. Вскоре в распоряжении короля была достаточно сильная армия. Если бы гугеноты своевременно получили подкрепление из Германии, они были бы непобедимы, но герцог Гиз задержал германских наемников в Шампани, а Монлюк в Гиени помешал гасконским гугенотам подтянуться к Парижу.

Перевес сил был на стороне короля, и 10 ноября 1567 года королевская армия под командованием престарелого коннетабля Монморанси двинулась в направлении Сен-Дени. Поначалу Конде сумел было дать ей решительный отпор, но в конечном результате сражение, продолжавшееся до глубокой ночи, закончилось победой роялистов, заплативших за свой успех жизнью коннетабля: Монморанси, несмотря на преклонный возраст сражавшийся точно безрассудный юнец, погиб в бою. Однако победа королевских сил не была ни полной, ни окончательной. Гугеноты, вынужденные отойти от Сен-Дени, позднее соединились с германскими рейтарами и гасконцами и вновь стали представлять собой угрозу для противника. В сложившейся ситуации, когда королевская армия лишилась своего главного полководца, Екатерина не видела иного выхода, кроме как предпочесть путь переговоров продолжению вооруженного конфликта.

Уверяя Филиппа II в своей решимости вести войну до победного конца, на деле она намеревалась добиться заключения мирного соглашения, чего бы это ей ни стоило. С этой мыслью она и отправилась в январе 1568 года в Шал он для личной встречи с братом Колиньи кардиналом Оде Шатийоном, отлученным от церкви. Общение с закоренелым еретиком, которого папский нунций требовал арестовать, не прибавило ей популярности среди католиков, но как-то надо было устанавливать контакты для согласования условий мирного договора. Вновь воспрянувший духом Конде ужесточил свои требования. Екатерина, чрезмерно доверяясь собственному дипломатическому таланту, недооценивала значение сильной армии для достижения приемлемых условий соглашения, тогда как ее партнеры по переговорам предъявляли свои требования с позиций силы.