Екатерина Великая

В «Записках…» Екатерины Великой даётся довольно точная и чёткая характеристика того, что произошло в стране после кончины Елизаветы Петровны: «Смерть императрицы Елизаветы повергли в уныние всех русских, но особенно всех добрых патриотов, потому что в её преемнике видели государя жестокого характера, ограниченного ума, ненавидящего и презирающего русских, не знающего совсем своей страны, не способного к усидчивому труду, скупого и расточительного, преданного своим прихотям и тем, кто рабски ему льстил. Как только он стал властелином, он предоставил двум-трём фаворитам свои дела и предался всякого рода распутству. Он начал с того, что отнял земли у духовенства, ввёл множество довольно бесполезных новшеств, большею частью в войсках; он презирал законы; одним словом, всякое правосудие было предметом торга. Неудовольствие проникло всюду, и дурное мнение, которое имели о нём, привело к тому, что объясняли в дурную сторону всё то немногое, что он сделал полезного. Его проекты, более или менее обдуманные, состояли в том, чтобы начать войну с Данией за Шлезвиг, переменить веру, разойтись с женой, жениться на любовнице, вступить в союз с прусским королём, которого он называл своим господином и которому собирался принести присягу…»

Вот когда, казалось бы, латинство было более чем близко к выполнению своих многовековых планов.

Тут необходимо хотя бы немного углубиться в историю, чтобы понять, сколь опасно было для России царствование протестанта. Далеко не случайно утверждала императрица Екатерина Великая, что, не зная прошлого, бесполезно что-либо предпринимать в настоящем и будущем. Добавим к тому, что и понять тоже бесполезно.

С той поры, как Православная Русь стала хранительницей чистого и незамутнённого ересями истинного учения Христа, Запад сделал немало безуспешных попыток свернуть её с праведного Божьего пути, насадить в ней кривоверные учения, устроить пародию на веру истинную.

На ослабленную ордынским игом Русь бросались жадной сворой крестоносцы – шведские, тевтонские и ливонские. Если не могли взять силой, пытались добиться своих целей ложными посулами. Римский папа засылал посольства и к Александру Невскому, который отправил ни с чем послов безбожных, ибо понимал, что лучше на время замириться с Ордой, полонящей тело, чем поддаться латинскому Западу, не только полонящему тело, но убивающему душу, и к Иоанну IV Васильевичу, суля Грозному царю в управление чуть не всю вселенную, если тот отступит от Православия.

Папскому послу Антонио Поссевино Грозный царь ответил грозно:

– Ты говоришь, Антоний, что ваша вера римская одна с греческою вера? И мы носим веру истинно христианскую, но не греческую. Греки нам не Евангелие. У нас не греческая, а русская вера.

Пытались сломить русскую православную веру в Смутное время – не сломили, пытались сломить её во время раскола, над нею измывались в петровские времена и во времена бироновщины.

О петровских временах следует сказать особо, ведь именно с этого времени началась чехарда с престолонаследием, которая и привела к появлению такого наследника престола, как Пётр Фёдорович, но, что самое тяжёлое для России, именно с Петра I началась жёсткая борьба против православной веры, причём если эта борьба прежде велась в основном врагами внешними, с опорой на предателей внутри страны, то теперь, при Петре I, эту борьбу практически возглавил сам царь.

Граф Михаил Владимирович Толстой (1812–1896), известный русский церковный историк, в книге «История русской Церкви», отмечая заслуги Петра I в духе историографии ордена русской интеллигенции, тем не менее вынужден был признать и вред, нанесённый Православной церкви.

Это было время, когда на Западе, увидев в Петре безразличие к православной вере, а может, даже и неприятие её, что подтверждено множеством фактов, усилили борьбу с целью разрушения православия. В указанной выше книге приводится такой пример: «При Патриархе Адриане попался в отступничестве от Православия один московский дьякон, Пётр Артемьев, который ездил учиться в Венецию; этот болезненный и нервный человек попал там в руки иезуитов и был доведён ими до такого фанатизма, что по возвращении в Россию начал горячо отстаивать и проповедовать свои латинские убеждения даже с церковной кафедры. В 1698 году он был расстрижен и сослан в крепкое заточение на Соловки. Из допросов узнали, как русские учёные отрекались на Западе от Православия, писали против него сочинения на учёные степени, как иезуитское воспитание приучало их ко лжи, укрывательству своих убеждений, ложным клятвам. Вследствие этого в Москве не стали верить заграничным воспитанникам даже и в том случае, когда они с клятвою отреклись от латинства и просили присоединения к Церкви».

Но Пётр I, едва обретя полноту власти, протянул руку еретикам и иноземцам и всем воспитанным иноземцами в антирусском духе, и протянул её как к друзьям и учителям.