Екатерина Великая

Однажды вечером в Царском Селе Екатерина рано ушла спать из-за головной боли. Мадам Владиславова предположила, что истинной причиной была ревность, спровоцированная вниманием великого князя к принцессе Курляндской, и выразила великой княгине сочувствие — чего гордая Екатерина не желала слышать. Когда великий князь пришел спать — будучи еще и навеселе, — он начал рассказывать жене, как обожает принцессу, и взбесился из-за того, что она, притворившись спящей, не пожелала ему ответить. По словам Екатерины, он повел себя с супругой неподобающе, а именно «два-три раза сильно пнул в бок»^{123}. Кто может ручаться, что произошло в действительности? Определенно известно, что Петр напивался, и описание того, что произошло следом, похоже на правду: «Ямного плакала этой ночью из-за всего сразу — и из-за того, что он ударил меня, и из-за своего положения, со всех сторон и неприятного, и безрадостного. На следующий день он, похоже, устыдился того, что сделал. Он не упоминал об инциденте, а я сделала вид, что ничего не произошло»^{124}.

Екатерина продолжала много времени проводить в седле. Императрица боялась, что езда верхом уменьшает шансы великой княгини забеременеть, поэтому ей приходилось ездить в дамском седле — во всяком случае, пока ее видела Елизавета. Однако у нее было особое седло ее собственной конструкции, которое можно было перекладывать вместе со стременами, чтобы ездить верхом по-мужски, когда никто не видел. Обычно она ездила в камзоле из лазоревого шелкового камлота (похож на камвольную ткань, которая «садится» под дождем и растягивается на солнце, так что его постоянно нужно было заменять) с серебряным галуном и хрустальными пуговицами. К нему она надевала треугольную черную шляпу, украшенную ниткой бриллиантов. Юбка имела разрезы, так что могла падать по бокам лошади (и таким образом не позволяла увидеть, едет ли всадница в женском седле или нет). Екатерина понимала, как хороша она верхом, и рада была покрасоваться перед императрицей.

Этим летом, когда молодой двор переехал в Ораниенбаум, охоты устраивались каждый день. Таким способом Екатерина сбрасывала большинство своих разочарований, и физических, и психологических, а также находила, что охота помогает ей уменьшить предменструальное напряжение. «Я страстно любила верховую езду — чем более дикую, тем больше она мне нравилась, так что если бы какая-нибудь лошадь умчалась, я бы понеслась за ней галопом и привела ее назад»^{125}. Она также обожала собак. Великий князь подарил ей маленького английского пуделя, которого Екатерина и ее дамы обожали, наряжали и позволяли ему есть за одним столом с собой с завязанной у горлышка салфеткой.

В Санкт-Петербурге их ждал полный круг запланированных на осень и зиму вечеров: дважды в неделю французская комедия, еще два дня — маскарады, концерт в покоях великого князя — один вечер, и бал в воскресенье. Один из еженедельных маскарадов ограничивался придворными или особо приглашенными гостями императрицы (от ста пятидесяти до двухсот человек), в то время как другой был открыт для всех титулованных особ в городе вплоть до ранга полковника, а также допускались гвардейские офицеры — в общем, собиралось до восьмисот человек.