Екатерина Великая

«Княгиня Дашкова, младшая сестра Елизаветы Воронцовой (хотя она хочет, чтобы вся честь по выполнению плана была приписана ей просто в силу того, что она знала некоторых лидеров), была непопулярна из-за своей сестры, и даже тот факт, что ей было всего девятнадцать лет, никого не впечатлял. Хотя она стремилась быть посредником, через которого можно было выйти на меня, все общались со мной напрямую в течение шести месяцев, когда она еще не знала даже их имен. Это правда, что она умна, но ведет она себя нарочито, она интриганка, и наши офицеры ее не любят; только бездумные и опрометчивые говорят ей то, что знают, а это не больше, чем мелкие детали. И[ван] Шувалов, самый низкий и подлый из людей, говорят, написал Вольтеру, что девушка восемнадцати лет изменила лицо Европы. Пожалуйста, разуверьте этого великого писателя»^{286}.

Чувство Екатерины, что она выполняет свое предназначение, было полностью подтверждено этими тремя незаурядными днями. Как она писала далее Понятовскому, «наконец Бог привел все к тому концу, которого Он хотел, и все это — в большей степени чудо, чем организация и планирование, ибо так много благоприятных обстоятельств не могло сойтись вместе без Божьего промысла»^{287}.

7. Убийство, коронация и тайный сговор (1762–1763)

Императрице потребуются все ее силы и таланты, чтобы предотвратить те штормы, которые, насколько я видел, назревают при ее дворе.

Отчет французского атташе Беранже

Проблемы, вставшие перед Екатериной после восшествия на престол, были весьма значительными. Еще через несколько лет она вспоминала о доставшемся в наследство долге перед армией и беспорядочном состоянии финансов. Никто в казначействе не имел понятия, что находится в казне, и все несли свои «жалобы на вымогательства, подкуп, притеснения и судебные ошибки»^{288}. Тюрьмы были переполнены; поступали отчеты о крестьянах, бунтующих против своих хозяев и бегущих на фабрики. Ничто, по словам Екатерины, не работало нормально. Отношение в среде чиновничества было таким: «Но мы ведь всегда все делали таким образом» — и было множество тех, кто счастливо набивал при этом свои карманы.

Екатерине, стороннице четкого управления и порядка, было за что взяться. Она получила бюрократическую машину управления, в сущности, нетронутой — во всяком случае там, где дело касалось персонала. В отличие ото всех тех, кто прежде занимал русский трон, она не преследовала и не ссылала никого из высокопоставленных чиновников, служивших при ее предшественнике. Она, похоже, решила считать, что у них просто не было шанса проявиться в делах, и если отныне они обещали ей полнейшую лояльность, она не упрекала их за прошлое. Очень мало кто из чиновников Петра был уволен — даже те, кого вначале перевели на посты вне столицы, вскоре были возвращены на высокие должности.