Екатерина Великая. Греческий прожект

Сказывают, в прошлом году, аглинский король Георг Третий принял нового посла Соединенных Штатов, Джорджа Адамса. Обращаясь к послу, якобы король сказал: «Сэр, я был последним, кто согласился на отделение колоний, теперь, когда сие произошло, я первым буду искать приязни Соединенных Штатов, как независимого государств». Вестимо, мыслю, оное можливо стало новой эпохой в отношениях промеж сих государств.

В городе Сынтул, Касимовского уезда Рязанской губернии братьями Баташовыми Андреем и Иваном основан чугунолитейный завод. Дворянство ими утрачено, надобно непременно возвратить им оное.

* * *

Выехав в начале декабря, за месяц до выезда императорского кортежа, князь Григорий Потемкин успел заехать в Ригу, побывал в Польше, в Киеве, встретился с нужными людьми, отдал распоряжения, посетил, проживавшую близ Киева, свою любимую племянницу Александру Браницкую и направился в Херсон с ревизией всех проделанных во время его отсутствия работ. Херсонцы любили своего главного строителя и с нетерпением дожидались его. Все непреложные работы были завершены, пушки заряжены, войска готовы к параду, но долгожданный наместник императрицы все не появлялся. Жители набрались терпения, понеже знали – их управитель слишком занятой человек и, помимо Херсона, у него были и другие заботы. К тому ж Светлейший любил заставить людей ждать его, любил, чтобы его встречали, как весьма значимое лицо. Следуя своему шальному, неуправляемому настроению, он мог засесть в любом городе и заниматься делами оттуда, или вообще ничем не заниматься. Однако, в декабре он, наконец, появился. Пушечные выстрелы известили о его прибытии. Все чиновники и военные отправились в приемную засвидетельствовать свое почтение фавориту императрицы и своему, можно сказать, кумиру. Среди прочих были некий венесуэлец, граф Франциско де Миранда, креол, обладатель весьма красивой внешности, и принц Карл Нассау-Зиген, тоже приметного вида молодой офицер, посланный польским королем обсудить с Потемкиным некоторые вопросы касательные торговых отношений с Россией. Оба молодых искателей приключений были знакомы со времен своего пребывания в Константинополе. Ожидавшие Светлейшего князя несколько недель, они были представлены ему, недавно обретенными здесь, херсонскими друзьями.

И Миранда и Нассау изрядно были поражены количеством лести изливаемой на Светлейшего князя всеми теми, кто прибыл приветствовать его. И оба были крайне счастливы, получить приглашение князя сопровождать его в инспекции маршрута императрицы.

– Какая удача, – говорил Миранда Нассау, что мы проедемся по Крыму и России вместе с таким вельможей, как князь Потемкин!

– Да, – соглашался Нассау, – Григорий Александрович – величина! Хотя, сказывают у него множество недругов. Полагаю, от того, как пройдет оное путешествие императрицы много зависит: или пан или пропал!

– Я слыхивал, некоторые утверждают, что путешествие не состоится, понеже ничего не готово и показывать императрице нечего.

– Вот князь и положил предпринять через неделю инспекцию маршрута. Чаю, она будет не легкая, князь сказывал, в пути мы будем две недели, и нас будет сопровождать пятьдесят татарских всадников.

Миранда, молча, кивнул.

– А его полюбовница, – вдруг заговорил он снова, – графиня Сиверe…

– Что? – переспросил принц, поколику друг его никак не заканчивал мысль.

– Мне кажется, она натуральная шлюха, – довершил, наконец, весьма пренебрежительно Миранда.

Принц никак не прокомментировал его, но тот пылко продолжал:

– Как может женщина позволять себя целовать в губы при посторонних!

– Не знаю.

Принц пожал плечами.

– Сказывают, – сказал он, – у него оных женщин бессчетное количество, они сами липнут к нему, как мухи на сахар.

Нассау нехотя ответил:

– Меня, граф, она не изволит беспокоить… Меня более беспокоят слова князя, что мы из Херсона до Перекопа домчимся в карете всего лишь за двадцать часов, вестимо, не учитывая времени перемены лошадей! Колико же лошадей будет в упряжке?

– И хорошо бы увидеть что-то по приезде, – презрительно скривив свой красиво очерченный рот, с сарказмом заметил Миранда. – Сказывают, и смотреть не на что.

Принц Нассау, чистоплотно отряхивая свой запыленный камзол, благодушно заметил: