Екатерина Великая. Завершение Золотого века

— Дело кончилось в два часа ночи: войска Конвента ворвались в зал заседаний. Леба с перепугу стрелялся, Огюстен Робеспьер бросился из окна и сломал ногу. Максимиллиана Робеспьера ранили в челюсть. Всего арестовали двадцать два человека и отвезли в тюрьму Консьержери, а в четыре дня их повезли к эшафоту.

— Как! Без суда и следствия? — поразился Турчанинов.

— Без суда и следствия их всех казнили десятого термидора, — ответствовал граф Воронцов. — Паче того, на следующий день были казнены семьдесят один человек из восставшей Коммуны. Вообразите: сей переворот от девятого термидора низверг революционно-демократическую революцию и фактически положил ей конец. Как вам сие нравится?

Граф Морков, от неожиданного, вестимо, известия, вспотевши, отдуваясь и кряхтя сел в кресло, заметив:

— Остается токмо удивляться, как сей Тальен осмелился выступить противу Робеспьера и добиться его ареста!

Граф Воронцов, нахмурив лоб, припоминая одну из причин, сказал:

— Тамо, по словам брата, сыграла свою роль любовница Тальена, маркиза Тереза де Фонтене. Он поклялся ей не струсить, выступить в Конвенте и выручить ее из тюрьмы, куда она была заключена по подозрению в плохом влиянии на Жана Тальена.

— Посмотреть бы на оную маркизу…

— Знать, красавица, не инако! — мечтательно скосив карие глаза, изрек Адриан Грибовский.

Турчанинов пространно изразился:

— Да, вот что делает с людьми любовь: свершаются революции и контрреволюции. Что ж, следует ожидать мира, спокойствия и благоденствия, господа!

— Насчет благоденствия, мыслю, еще придется французам подождать, — усмехнулся Морков.

Тут, старый граф Шувалов, прочистив горло, сообщил:

— У них появился некий Наполеон Боунапарт. Чуть ли не национальный герой.

Круглолицый Адриан Моисеевич, округлив глаза, сразу полюбопытствовал:

— Чем же он прославился?

Граф Александр поспешил опередить сестру:

— Брат пишет, что сей республиканец, сумел отогнать аглинский флот вместе с побежденными французскими роялистами от их Тулона.

— Тулона? — пуще прежнего удивился Грибовский. — Никогда не слышала о нем. Где же он находится?

— Тулон, колико я ведаю, — проскрипел знаток Франции, граф Шувалов, — неприступная крепость и портовый город Франции на берегу Средиземного моря.

Граф Морков присвистнул:

— Вон оно что! Предвижу, что-то будет, что-то нас ожидает… Боунапарт, говорите? Посмотрим-посмотрим…

— А нам-то что? — обронил скептически Воронцов. Франция — далеко. Нам до них дела нет. Им, мыслю, тоже нет дела до нас.

Задумчиво взирая водянисто-голубыми глазами поверх голов присутствующих, Морков, как отрезал:

— Ну, оное еще, так сказать, на воде вилами написано, кому до кого дела нет.

Дневник императрицы:

28 июля сего 1794 года, после бурного заседания в Конвенте и выступления Тальена противу якобинцев, Максимилиан Мари Исидор де Робеспьер и его брат Огюстен и его сторонники Кутон, Сен-Жюст и Леба были арестованы и объявлены Конвентом вне закона. Робеспьер был казнен без суда и следствия на следующий день.

С моего позволения, Алексей Бобринский купил себе имение в Лифляндии, близ города Юрьева.

* * *

Получив приказ от главнокомандующего Румянцева, генерал-аншеф Александр Суворов, с десятитысячным корпусом двинулся с южных рубежей со своими, как он их любовно называл, «чудо-богатырями» на север и, за три недели, проделал пятьсот шестьдесят верст. В самом начале сентября меньше чем за неделю, генерал взял Кобрин, Крупицы и форсировал реку Буг. Утром шестого сентября прусские войска вынужденно отошли от Варшавы для подавления восстания, вспыхнувшего на территориях, кои уже были оккупированы Пруссией.

В восемь часов утра, шестого сентября, Суворов атаковал корпус генерал-майора Юзефа Сераковского, через четыре часа отряды генерал-аншефа обошли Сераковскогов с фланга, но польский генерал в полном порядке отошел в густой лес и сделал тем самым преследование невозможным. Верно предположив, что поляки пойдут в Брест, Суворов двинулся в том же направлении. В час ночи на восьмое сентября Суворов неожиданно для повстанцев подвел войска к окраинам Бреста. Сераковский, узнав об оном, вышел из города и занял сильную позицию у деревни Коршинь, но сие его не спасло. В результате трех мощных атак русской кавалерии и пеших егерей, Сераковкий был разгромлен, сам раненый генерал попал в плен. Засим, Суворов без боя вступил в Брест и в начале октября получил сообщение, что русскими войсками генерал-поручика Ивана Евстафьевича Ферзена и Федора Денисова под Мацеевицами разгромлены главные силы повстанцев, тяжело ранен и захвачен в плен их главнокомандующий, генерал Тадеуш Костюшко.