Екатерина Великая. Завершение Золотого века

«Вот уже год и несколько месяцев граф Зубов влюблен в мою жену. Посудите, в каком затруднительном положении находится моя жена, которая воистину ведет себя, как ангел». Великий князь положил подождать, когда, остуженный безответной любовью кавалер, придет в себя и оставит его жену в покое. Луизе же оставалось токмо остерегаться графа Зубова и прятаться от его преследований.

Великая княгиня Елизавета Алексеевна и действительно вела себя ангельски. Любя Александра Павловича, она не имела возможности с кем-то, опричь искренне любящей ее, гоф-мейстерины Варвары Головиной, поделиться своими тайнами. Ласковая и внимательная к ней Головина, оберегала ее от Зубова, как могла. Она стала утешительницей для Великой княгини, тем паче, что хитрая интриганка, старая гофмейстерина Екатерина Шувалова, обожавшая Платона Зубова, тщась рассорить Александра Павловича с Елизаветой Алексеевной, токмо тем была и занята, что указывала Великой княгине на ошибки и промахи ее супруга. Елизавета часто писала своей матери. Юный Александр, легкомысленно увлеченный разными молодыми красавицами, уделял ей мало времени, принося ей, тем самым, немало боли. Зная о его любовных приключениях, в одном из писем своей матушке, Луиза писала: «Счастье моей жизни в его руках, естьли он перестанет любить меня, то я буду несчастной навсегда. Я перенесу все-все, но не это».

Записки императрицы:

Наш величавый бывший посланник в Польше Отто Магнус Штакельберг изрядно надоел двору, без коего, пожалуй, он жить не в состоянии. Однако все заметили кое-какие признаки, указывающие на то, что он выжил из ума. Сказывают, что он воображает себя двадцатипятилетним соблазнителем, важничает, каверзничает, уверяет всех, что все оные прихоти у него из желания улучшить и обеспечить судьбу своих троих детей. Недавно здесь, при дворе с ним приключился параличный припадок, в коем он не хотел сознаваться и доказывает, что он просто ослабел.

Француз Жан Пьер Бланшар совершил первый полет на воздушном шаре над Америкой. Он поднялся на высоту 5800 футов. Среди зрителей, сказывают, были президент Джорж Вашингтон и Томас Джефферсон.

* * *

Рано утром, императрица Екатерина Алексеевна медленным шагом ступала по Царскосельскому осеннему парку. Левретка Джуля, спущенная с поводка, пробежала вперед и скрылась за кустами. Екатерина остановилась, огляделась. Ни души. Парк дышал свежестью, красно-желтыми красками и звенящей тишиной. Хотела позвать назад свою любимицу, да раздумала: пусть порезвиться. В скорости надобно будет возвращаться в Зимний дворец, там нет такового простора.

Восходящее яркое солнце освещало ряды скульптур в парке и осеннюю лесную красоту. У подножья деревьев собрались пышные ворохи разноцветных сухих листьев, непрерывно пополняемых сверху. Впрочем, некоторые из них шевелили своими кудрявыми кронами с уже увядающей, но еще не опавшей листвой. Дул легкий ветерок, слегка вздымая бархатный салоп государыни. Дышалось легко, и Екатерине Алексеевна чувствовала себя, как давно когда-то: здоровой и счастливой, как естьли бы ей было чуть более сорока лет и где-то здесь ее ожидал Светлейший князь Потемкин-Таврический. Когда-то он, и в самом деле, нетерпеливо поджидал ее, сидя на лавке под раскидистым дубом. Надобно пройти совсем немного, до того места, на следующей аллее, всего несколько шагов. Сердце забилось. Она прижала руку к груди, остановилась, глубоко вздохнула. Задыхаясь, слегка пошатнулась и скорей оперлась спиной о крепкую березку. Нет, никто ее не ждет… Никто. Но, что это было? Давным-давно так странно не билось ее сердце. Набежали неожиданные слезы.