Екатеринбург – Владивосток. Свидетельства очевидца революции и гражданской войны. 1917-1922

Это обстоятельство сильно подбодрило меня. На Московской бирже я бывал, кое-кто из моих клиентов вел биржевую игру, и я интересовался биржевыми вопросами. Теоретически я знаком с разными видами сделок – и на повышение, и на понижение, как срочных, так и бессрочных акций.

С первого же заседания мои выступления привлекали к себе внимание присутствующих, и в конце концов ко мне обратились с коллективной просьбой сделать в возможно короткий срок доклад.

Чувствуя, что на этот раз я найду, наконец, и платную работу, я с удовольствием принялся за дело. Затруднения встретились при поиске материалов. Их во Владивостоке достать не удалось и пришлось ограничиться имеющимся у меня томом Банковской энциклопедии, начавшей выход в свет перед революцией.

Я довольно быстро и удачно справился с этой нелегкой задачей и через неделю к назначенному сроку представил доклад.

В нем я, прежде всего, подразделил биржи на вполне самостоятельные от влияния правительства (Нью-Йоркская, Парижская, Лондонская) и на биржи, до некоторой степени зависящие, к каковым относились Петербургская и Берлинская. В состав комитетов входили чиновники Министерства финансов. Я горячо рекомендовал во Владивостоке, где даже в коалиционном министерстве большинство министров – коммунисты, оградить биржу от их вмешательства. Биржу необходимо сделать совершенно самостоятельной, влияя на курсы лишь путем продажи валют. Хозяйничанье коммунистов в Государственном банке уже принесло свои плоды. К тому времени обнаружилось, помимо отсылки золота в Благовещенск, на территорию, нам неподведомственную, исчезновение пятидесяти миллионов рублей, напечатанных еще до девальвации по образцу сибирских рублей.

Но против этого выступил управляющий Финансовым ведомством Циммерман, настояв на участии правительства и на введении в состав Биржевого комитета двух членов от Финансового ведомства. Мало того, по настоянию интервентов разрешался прием в число членов биржи и Комитета иностранцев, что уставом Петербургской биржи было запрещено.

Мои протесты, несмотря на логичность доводов, не возымели действия.

– На самом деле, – говорил я, – какое задание намечает себе Фондовая биржа? Почти единственной ее целью является поддержание курса рубля. Это противоречит стремлению японцев заменить рубль иеной. Естественно, при неравных финансовых возможностях успех в достижении цели будет на японской стороне, и все наши старания, направленные на поднятие курса, пойдут насмарку.

После докладов мне предложили занять место председателя Биржевого комитета, но я уклонился от лестного для беженца предложения и пожелал занять место гофмаклера, ибо нуждался в заработке. При этом непременным условием я поставил приглашение и увольнение младших маклеров. На это согласились и выбрали Биржевой комитет. Председателем стал Абрам Львович Рабинович, членами – Гольдштейн от Центросоюза, Колесников от банков, Бондарев и Синькевич от купечества и два чиновника, Бейлин и Лукасюк, по назначению министра финансов.

Пятого августа состоялось торжественное открытие биржи с молебствием, совершенным местным архиереем, после чего был сервирован чай. Я произнес длинную и обстоятельную речь, в которой, познакомив присутствующих с историей денежного дела в России, перешел к описанию значения биржи и возможного ее влияния на курс рубля.

Мои тезисы сводились к следующему.

Ни одна страна не может рассчитывать на твердость курса кредитных билетов, неразмениваемых на драгоценный металл, при условии, если бюджет не сбалансирован, как должен быть сбалансирован расчетный по вывозу и ввозу баланс.

Это аксиома. Можно ли думать, чтобы бюджет и расчетный баланс нашего Приморья подчинились этим требованиям за непродолжительное время? Конечно, нет. Податной аппарат еще не налажен, и единственной крупной статьей дохода является ввозная пошлина.

Стало быть, достигнуть твердой цены кредиток возможно только при установлении размена их на золото. Если мы и установим размен, то банку предъявят все выпускаемые бумажные деньги. Стоит ли в таком случае их печатать? Так что же делать? Надо открыть биржу, где небольшой группе членов предоставилась бы возможность обменивать кредитки на иены, золото, доллары и на мелкое серебро. Небольшая группа людей займется за невысокий процент обменом денег рядовых граждан. Предположим, Министерство на скупку кредитных денег станет давать в день по пять тысяч иен, что и будет частично заменять размен. Конечно, падение буферок будет продолжаться. Скажем, Министерство истратит на операцию полтора миллиона иен в год, что составит десять процентов на кредит от ста пятидесяти золотых гривенников. Это большой процент, но кто даст при переживаемых условиях заем за меньший? Наконец, поддерживая курс и покупая через биржу на твердые валюты наши кредитные рубли. Министерство приобретает почти равное богатство. Поэтому ошибочно говорить, что операция обойдется в десять процентов, как предположил я. На самом деле затрата выразится, вероятно, в сумме не более двух-трех процентов.