Екатеринбургский цирюльник

Кныш рассказал все, что знал о себе со слов своей супруги. Родственников у него нет. Тетка, которая, якобы, воспитала его, умерла еще до знакомства с женой, Ларисой. Вадим не помнил ни знакомства, ни свадьбы, ни того, как похоронил тетушку и продал ее старенький домик в одной из деревень Челябинской области. Они с супругой жили в ее однокомнатной квартире, в Челябинске, пытаясь наладить свой бизнес. Дела шли плохо. Их маленький продуктовый магазинчик не выдерживал конкуренции. Неизвестно чем бы закончилась эта убыточная торговля, если бы Лариса не получила наследство от родителей. О них Кныш ничего не знает. Супруга не любила вспоминать, почему когда-то сбежала из дома и уехала жить в Челябинск в доставшуюся от бабушки квартиру. Скакнувшее вверх материальное положение круто изменило всю жизнь их семьи. Лариса предложила переехать в Екатеринбург. Дальше – пожар в садовом домике друга, с которым он решил попрощаться, потом кома, полная потеря памяти. Благодаря жене Кныш оказался здесь в Екатеринбурге. Она взяла все на себя. Переезд, его лечение у лучших специалистов, все организовала Лариса. Теперь он жив, здоров и полон сил.

– Вот такой вот благоприятный исход случившееся трагедии, – повел итог своему рассказу Кныш.

– Вам не кажется, что ваш талант парикмахера, это награда за пережитые страдания? – спросила Анна.

– Награда? Пожалуй, – Вадим задумался.– Как говорит господин Савин, пережитая вами кома стала толчком к развитию скрытых способностей.

– Савин. Савин, а что вы можете сказать о нем? – спросила девушка и поднялась из-за стола.

Убирая пустые тарелки, она предложила повторить кофе. Кныш отказался.

– Спасибо, уже достаточно. Я бы покурил, если вы не будете против.

– Курите.

Вадим достал из кармана пачку сигарет и зажигалку. Он с удовольствием сделал глубокую затяжку, и, медленно, с наслаждением, выдохнул дым. Девушка внимательно наблюдала за ним. Увидев знакомую пачку «LgM», она была поражена еще одним совпадением. Неужели, перед ней сидит Игорь? Ее Игорь. Как же хотелось сказать: « Збруев, это же ты, Збруев! Неужели, ты меня не узнаешь»? Но, Анна понимала, что сейчас, сию минуту, этого делать нельзя. Возможно, она видит лишь то, что хотела бы видеть, только и всего.

– Так что вы можете сказать о Савине? – спросила девушка еще раз.

– Да, собственно, ничего. Я знаю о нем не больше, чем вы. Только в отличие от вас, я был постоянным посетителем его клиники.

– Был? Почему, был? Вы уже не нуждаетесь в его помощи?

– Я считаю, что нет. Я здоров, полон сил. У меня появилось любимое дело, которое приносит не только радость и удовлетворение, но и приличный доход. Я не калека, живущий на средства жены. Я не калека, которому требуется постоянный медицинский контроль. Я благодарен Геннадию Дмитриевичу за все, но не вижу необходимости в продолжении нашего общения. И если честно, не собираюсь больше к нему на осмотр. Знаете, не люблю я этого доктора, не нравится он мне, не смотря на все свои заслуги. Только не нужно писать об этом в вашей статье. Я вас прошу.

– Как скажете. Я же хочу написать о вас, а не о Савине.

– А не писать вообще вы не можете?

– Не поняла?

– Я имею в виду статью обо мне. Зачем она нужна? Лично мне этого не надо.

– А зачем тогда вы пришли ко мне?

– Зачем? Понимаете, Анна, мне не с кем больше поговорить.

– О чем?

– Дайте мне слово, что вы откажетесь от статьи, тогда и продолжим наш разговор.

– Хорошо. Я обещаю вам, не публиковать ничего, что не понравилось бы вам, – пообещала Анна.

Она и сама подумывала отказаться от этой работы. После поездки в Сысерть у нее появилась совершенно другая тема, которая заинтересует читателей не меньше, чем частная жизнь Кныша. Грабовский сам принимал участие в той поездке, и, наверняка, уже подумывает, что пора рассказать миру о «праведной» жизни отца Кондратия. Жизнь Кныша – это ее личное журналистское расследование. И, даже, не журналистское, а только личное.

– Возможно, я вообще откажусь от первоначальной темы. В ходе сбора информации о вас у меня появился материальчик не хуже, – сказала девушка, глядя Вадиму в глаза.

– Почему-то, хочется вам верить. Я был бы только этому рад, – произнес тот.

– А, почему, мы до сих пор на «вы»? Кто-то в самом начале предлагал перейти на «ты».

– Как-то не получилось сразу. Давай, попробуем.

– Давай. Я слушаю тебя, Вадим.

– Последнее время у меня появились странные ощущения, что я проживаю чужую жизнь. Оно было и раньше. Но я объяснял это последствиями от потери памяти, старался не думать об этом. И тут в моем салоне появляетесь вы.

– Мы, кажется, перешли на «ты», – перебила Анна.

– Да. И тут появляешься ты.– Кныш закурил еще одну сигарету. – Не буду объяснять всего, что я пережил за время общения с тобой.

– Так мы, вроде бы, особо и не общались. Ты был предельно сдержан, не многословен, и вообще, исчез незаметно.

– Это ты так считаешь. А на самом деле общение было и было достаточно тесным. У меня открылась способность при контакте с волосами своих клиенток вводить их в транс. Прости, но это было и с тобой.

– А зачем ты это делаешь?