Екатеринбургский цирюльник

От Ларисы в любом случае пришлось бы избавляться. Брать ее с собой в Америку Савин не собирался, как и не собирался оплачивать ее преданность. Наивная провинциалка. Она, такая же, как и многие, вырвавшиеся из глуши, мечтающие о благосклонности столицы, в которой, якобы, для них открываются любые возможности счастливой жизни. Почему, они считают, что для успеха достаточно их привлекательной внешности, и с легкостью готовы отдать себя на прокат? Почему, не хотят поднапрячься, получить образование, хоть немного потрудиться, для того чтобы начать по кирпичику строить свой успешный маленький мир? Потому, что хочется все и сразу. Потому, что надеются на халяву. А халявы не бывает. За все в этой жизни надо платить.

Анжела Кислицина, став Ларисой Кныш, не понимала, что ее «труд» уже оплачен сполна. Безбедная жизнь в течение нескольких лет их сотрудничества – это все, что собирался ей дать Геннадий Дмитриевич. Контракт, подписанный ею, всего лишь ничего не значащая бумага. Будь Лариса более образованной, она бы попыталась вникнуть в содержание этой бумаги, и поняла бы, что ее ценность наравне с рекламными буклетами, которые впихивают прохожим на улице. Да, счет в банке, на который перечислялись деньги, существовал. Но, только воспользоваться ими она не могла.

Жестоко ли это по отношению к преданной, и когда-то любящей тебя, женщине? Савин считал, что нет. Сейчас, отойдя от шока, в гибели Ларисы он увидел одни плюсы. Сама собой исчезла проблема с прекращением их сотрудничества. Никто никому и ничего не должен.

«Надо сообщить Кнышу. Надо предложить свою помощь. А там будет видно, что с ним делать», – подвел итог своим размышлениям Геннадий Дмитриевич. Он подошел к телефону, и уже хотел набрать его домашний номер, но передумал. Пусть тот заметит отсутствие жены, пусть понервничает, подергается. Мужчина посмотрел на часы. « Не мешало бы, поспать», – решил он. Этот напряженный день, слава богу, подошел к концу.

Наутро Савин проснулся, как всегда, рано и задолго до будильника. Но, сегодня он не спешил в клинику. Сразу после завтрака он позвонил Кнышу домой. В трубке очень долго раздавались длинные гудки. Наконец, ему ответили. Геннадий Дмитриевич узнал голос домработницы. Он поприветствовал ее и попросил позвать Вадима. Татьяна Федоровна не была рада своему бывшему хозяину, и даже не пыталась казаться приветливой.

– Вадим Викторович заснул очень поздно. Я не стану его будить. Вряд ли, он вообще захочет с кем-либо разговаривать, – сказала она.

Сказала – как отрезала.

– Хорошо, я перезвоню, – Савин положил трубку.

Пусть выспится, решил он, понимая, что Татьяна Федоровна и не подумает сдвинуться с места, и не побежит выполнять его просьбу. «Странная мадам, очень странная», – в очередной раз сделал о ней вывод мужчина. Он начал вспоминать, когда эта женщина – цербер появилась в жизни их семьи.

Ее нанял отец, сразу, как только купил этот дом. Даже после отъезда в Москву, он не стал избавляться от нее.

– Дом не должен пустовать. Татьяна Федоровна будет содержать его в порядке, поддерживать в нем жизнь, – объяснил Дмитрий Иванович сыну перед отъездом.– Ты можешь переехать туда, если хочешь.

Но, Савин не захотел. Знакомство с домработницей произошло лишь после смерти родителей. Получается, Татьяна Федоровна досталась ему в наследство. Геннадий Дмитриевич чувствовал себя в ее присутствии некомфортно, но ему было не до поисков новой прислуги. Тем более, что очень скоро он переехал в отремонтированную квартиру, а в доме поселил Ларису, с ее, так называемым супругом. Савин с головой ушел в работу и очень скоро забыл о Татьяне Федоровне и о том странном ощущении постоянного контроля в стенах отцовского дома. А вот сейчас вспомнил.

Эта женщина никогда не путалась под ногами. Ее присутствие казалось незаметным. Но она умела появляться совершенно неожиданно, словно вела скрытое наблюдение, и в подходящий по ее мнению момент, как из-под земли вырастала перед глазами. А как Татьяна Федоровна иногда разговаривала. В ее голосе чувствовалась уверенность и властность, как будто, она была хозяйкой, а не Геннадий Дмитриевич. Вот и сегодня, даже не подумала выполнить его просьбу.

Откуда эта самоуверенность? Почему, нет даже малой доли страха, потерять работу? «Она явно чувствует чью-то поддержку. Чью»? – задумался Савин. «Кому она служит? Ее работу и проживание оплачиваю я. Или, у нее есть еще хозяин, покровительство которого важнее тех денег, что плачу я? Надо бы с этим разобраться. Хотя, пусть тешит свое самолюбие. Хватает проблем и без нее. Отъезд в Америку – вот что главное. А там новая жизнь, абсолютно другая, в которой не будет места ни Татьяне Федоровне, ни воспоминаниям о ней», – сказал себе мужчина. Позвонив водителю, он стал собираться в клинику.

До обеда Геннадий Дмитриевич находился в своей лаборатории. Он остался доволен работой своих коллег. Все заказанные им образцы имплантов уже были готовы. Сложив их в контейнер, он убрал тот в сейф. Что ж, пора пообщаться с господином Кнышем», – подумал Савин и набрал его номер.