Екатеринбургский цирюльник

Оршавин вместе с другом поднялся в комнату, что во время осмотра дома они не посещали. Это помещение скорее было похоже на рабочее место в офисе, чем на домашний кабинет. Окно, закрытое жалюзями, два рабочих стола, один с компьютером, другой с множеством выдвижных ящиков и кучей папок на столешнице, два мягких офисных кресла на колесиках, голые стены с каким-то покрытием, по видимому, изоляционным, такой же голый пол, в одном из углов которого стоял еще один, полуразобранный компьютер – это все, что скрывалось за дверью этой комнаты. Максим в очередной раз удивился, но ничего не сказал по этому поводу. Поставив закуски на стол, он ждал, что скажет Денис.

– Давай по пятьдесят грамм и приступим к изучению досье на господина Богданова, – предложил тот и разлил коньяк по стаканам.

– За встречу, для начала, – произнес Оршавин.

– За встречу.

Мужчины громко чокнулись и выпили.

– Ну, а теперь садись поудобнее и смотри, – Денис устроился в одном из кресел, другое подтолкнул Максиму.

Богданов Арсений Вячеславович родился в 1986 году в городе Екатеринбурге. Программист по специальности, он входил в состав группы ученых, работающих над проектом «Екатеринбургский цирюльник». Руководителем группы являлся Савин Геннадий Дмитриевич. Он выполнял государственную программу и вел исследования в области генетики и нейрофизиологии. Работа осуществлялась в Екатеринбурге в стенах СТПХ, что своим названием, расшифровывающимся как Современные Технологии Пластической Хирургии, прикрывал настоящую деятельность ее владельца. Проект был признан неудачным, и лаборатория прекратила свою деятельность. Большая часть разработанных материалов исчезла вместе с руководителем. О судьбе Савина не упоминалось ни слова. После закрытия проекта Богданов, по всей видимости, остался без работы. О чем говорил зафиксированный в досье перерыв в его трудовом стаже. Следующим местом службы Арсения Вячеславовича стал один из Екатеринбургских банков, где он обеспечивал компьютерную защиту всех его данных. Вот все то, основное, что нашел Крушинин в его личном деле. За последние пять лет никакой новой информации о нем не было добавлено. Скорее всего, Богданов уже не представлял для органов безопасности никакого интереса.

Но, Крушинин на этом не остановился. Он без труда выяснил не только его адрес, номера телефонов, но и то, что Арсений Вячеславович в настоящее время тяжело болен. Денис отследил все его перемещения за этот год, и уточнил, когда Богданов прилетел в Москву, в какой гостинице останавливался, когда вернулся в Екатеринбург. Кроме этого были проверены все его счета и все финансовые операции по банковской карте. Расходов оказалось больше, чем доходов, но это и понятно, с таким диагнозом деньги улетают мгновенно.

– Тебе сохранить всю эту лабуду? – спросил Крушинин, когда Максим ознакомился с подробностями личной жизни Богданова.

– Нет, все мне ни к чему. Адрес и телефон запишу, все остальное можешь удалить.

– Как скажешь.

– Не понимаю, – произнес Максим, наливая коньяк. – Не понимаю, что он хотел от меня? Зачем он вообще появился? Почему сбежал? Не понимаю.

– А ты и не пытайся. У тебя есть его адрес, найди его сам и все выясни. Может, он этого и хотел. Только поспеши. Ты видел его диагноз? Похоже, жить Арсению Вячеславовичу осталось совсем не долго.

– Ден, а может он перед смертью хотел мне что-то рассказать? Что-то передать? А может, душу хотел облегчить? А? Я ведь знаком с этим проектом, которым он занимался, и уже слышал фамилию Савин, да и Богданов где-то упоминался. Нет, не просто так он приезжал в Москву. Что-то ему помешало пойти на более близкий контакт. Савин… Савин. Найди мне на него все, что сможешь. Как-никак, именно он руководил проектом.

– Сейчас. Попробую. Давай еще по чуть-чуть.

Друзья выпили и закусили. Крушинин вернулся к компьютеру и дал ему новую задачу. Пока машина работала, мужчины закусывали тем, что смог приготовить Максим.

– Послушай, Макс, это, конечно, не мое дело, но ты твердо решил, что тебе это надо?

– Что это?

– Ну все – этот Савин, этот Богданов. Ты же понимаешь, и они, и их проект были под особым контролем. Зачем тебе лезть в это дерьмо? Может, ну его, эти поиски? Живи себе спокойно дальше. Я уверен, не все так гладко было с этим проектом, иначе, почему его свернули и так засекретили.

– Да особой секретности нет. Я сам нашел его материалы в архиве Центра. Как то же он туда попал, значит, никакого грифа «Секретно» нет, или он уже неактуален.

– А ты не думаешь, что эти документы попали туда по чьей-то халатности или по ошибке?

– Нет, не думаю. Я сейчас работаю почти в том же направлении, и никто никаких вопросов мне не задает.

– А зачем их задавать. Забыл, в твоем заведении нет ни одной бумажки, на которую бы не нужно было ставить гриф.

– Ну, это уж ты загнул.

– И ничего не загну. Поверь, уж я-то знаю, как вас контролируют, поэтому и привез тебя сюда.

– Брось. Если задумываться об этом, тогда в собственном доме можно бояться ходить в туалет. Я не думаю, что это все настолько серьезно, в смысле опасно.