Екатеринбургский цирюльник

За окнами машины уже было совсем темно. Оршавин удивился и посмотрел на часы. Стрелки показывали семь часов вечера. « Ну да, что я собственно. Семь вечера в Москве, а местного уже девять», – сообразил он, но корректировать время не стал.

Таксист долго колесил по городу, прежде чем добрался до нужного адреса. Наконец, он въехал во двор и остановился. Максим расплатился и буквально выскочил из машины. Набрав на кнопках домофона номер квартиры, он стал ждать. Через минуту без всяких вопросов дверь открылась. Поднимаясь на старом скрипящем лифте на пятый этаж, он удивлялся, что где-то, оказывается, сохранились подобные дома с древними лифтами и допотопными домофонами. Когда эта подъемная конструкция, дребезжащая всеми своими частями, остановилась, мужчина поспешил выйти из нее. Он с облегчением выдохнул и решил обратно пойти пешком. Этот лифт не внушал доверия, а застрять между этажами ему совсем не хотелось.

Стефания уже ждала его в приоткрытых дверях. Это оказалась молодая женщина, именно женщина, а не девушка, как показалось при разговоре по телефону. Она поразила мужчину своими габаритами. Стефания не была толстой, она просто была очень большой. Даже Максиму с его приличным ростом захотелось встать на цыпочки. При всех своих размерах ее фигура была пропорционально сложена. Такую представительницу второй половины человечества, наверняка, все мужчины провожали взглядами. Удлиненное каре, черный цвет волос, красивые пухлые губы и большие карие глаза сведут с ума любителя русских женщин, тех, что и коня остановят и в избу войдут. Оршавину так и хотелось сказать: «Ух ты», – но он сдержался. На мгновение он, почему-то вспомнил свою подругу. «Надо же, Стефания, Есения… Их родители, что сговорились в таком скрупулезном подборе имени. Стефания, да вы совсем не похожи на своего папу, он рядом с вами лилипут», – подумал Максим.

– Добрый вечер, – поприветствовала он ее.

– Здравствуйте, – ответила женщина.– Проходите.

Мужчина снял обувь и куртку и остановился в нерешительности.

– Проходите на кухню. Я уверена, вы голодны, и собираюсь вас покормить.

Максим хотел было отказаться, но голодный желудок предательски заурчал.

– Спасибо, я с удовольствием, – произнес он.

Жареная картошка на сковородке еще дымилась, а котлеты, что разогрела гостеприимная хозяйка, так ароматно пахли, что мужчина сглотнул слюну. Он с удовольствием съел все, что она наложила в тарелку.

– Как вам наш город? – поинтересовалась женщина.

– Если честно, еще не понял. Я еще ничего не успел разглядеть.

– Но ничего, еще успеете. Вы надолго?

– Не знаю, как получится. Все будет зависеть от вас.

– Что значит, от меня?

– Вы же понимаете, я приехал к Арсению Вячеславовичу, и очень хотел бы с ним пообщаться.

– Я-то понимаю, но и вы поймите, он не может ни с кем разговаривать. Папа в тяжелом состоянии, он в реанимации, понимаете.

– А что же мне делать, Стефания?

– Не уверена, но мне кажется, я вам смогу кое-чем помочь.

– Я был бы рад.

– Начнем с того, что конкретно вы хотели от моего отца?

– Расскажите мне про него.

– А это-то вам зачем?

– Объясню. Он сам недели три назад приезжал в Москву. Он нашел меня, и, сказав всего одну фразу, исчез. Понимаете, он знал моего отца. Я в этом уверен. До встречи с ним я считал себя сиротой. Но, теперь я точно знаю, что это не так. «Ты превзошел своего отца», – сказал мне Арсений Вячеславович. Значит, он знал, кого я превзошел и в чем.

– Я поняла вас. Можете не продолжать. Значит, это вы, тот, кем последнее время интересовался папа. Все понятно.

– Что вам понятно? Объясните уже, наконец, Стефания.

– Вы поужинали? Больше ничего не будете? – спросила она.

– Да, спасибо, все было вкусно.

– Может, кофейку? – продолжала женщина.

– Можно и кофейку, только чуть позже. Не тяните, рассказывайте, раз уж начали.

– Какой вы нетерпеливый, Максим. Для этого нам лучше перейти в папину комнату.

Стефания убрала со стола пустые тарелки и составила их в мойку.

– Прошу вас, – пригласила она Максима и вместе с ним прошла в одну из трех комнат, дверь в которую была закрыта. – Это папины владения, – сказала Стефания, открывая ее. – Что вы так смотрите? Вас шокирует наша квартира?

– Нет, что вы.

– Да ладно. Знаю, убогонько у нас здесь. Но папа довольствовался тем, что есть и помощи у государства не просил. Хотя, оно могло быть щедрее и не бросать на произвол судьбы людей, которые служили на его благо. Я часто слышала от отца: «Живы, здоровы – и хорошо». Видимо, могло быть и хуже.

– Простите, Стефания, а вы что, жили вдвоем с отцом? Почему вы ничего не говорите о матери?

– А мне нечего сказать. И потом, для вас это не имеет никакого значения.

– Простите, я не хотел вас обидеть. Простите.

Максиму стало неловко от того, что он, похоже, задел не самую приятную тему.

– Присаживайтесь, – предложила женщина, указав на собранное, видавшее виды кресло-кровать.

Оршавин молча уселся в него. Он не знал, что дальше говорить.

– Так что вас интересует? – выручила его Стефания, усаживаясь на стул.

– Все.