Екатеринбургский цирюльник

Женщина рассказала биографию своего отца. Какая-то она получилась короткая и официальная, как в анкете. Максим не это хотел услышать, его интересовала работа и окружение Богданова в лаборатории Савина, их отношения.

– Стефания, а у вас есть фотографии Арсения Вячеславовича с сослуживцами?

– Думаю, есть. У папы где-то был альбом, его личный. Наверняка, там найдется, что-нибудь.

Женщина поднялась со стула и прошла к большому шкафу. Тот занимал почти всю стену и был завален книгами, папками и множеством старых газет и журналов. Пока она искала в этом хаосе альбом, Оршавин разглядывал комнату.

Обстановка была более чем скромной. На полу лежал старый потертый палас. У окна, на столе стоял компьютер. Он, пожалуй, был единственной ценной вещью не только в этой комнате, но и во всей квартире. Кресло-кровать, на котором сидел Максим, казалось лишним, и стояло так, словно его втащили сюда за ненадобностью и оставили. Из шести лампочек в дешевенькой люстре светили всего две. Мягкий стул на колесиках, наверное, был первым экземпляром у производителей офисной мебели, как и стол, у которого он расположился. « Да уж», – подумал мужчина.

Стефания, перебирая содержимое шкафа, убрала один из книжных рядов. В этом небольшом проеме Оршавин увидел что-то похожее на дверцу сейфа, но ничего не сказал по этому поводу. Женщина сама, как будто прочитала его мысли и ответила на возникший в его голове вопрос.

– Да. Все важные для себя бумаги папа хранил здесь. И для вас там тоже кое-что есть.

Отложив поиски альбома, она вышла из комнаты и вернулась с ключом в руках. Ничего не говоря, Стефания вставила его в замочную скважину, набрала кнопками какие-то цифры и повернула ключ по часовой стрелке. Максим все это время лишь молча наблюдал за происходящим и даже не пытался рассмотреть содержимое сейфа.

– Вот, – сказала женщина, достав оттуда толстую кожаную папку на молнии.– Вот это папа просил передать вам.

– Вы уверены, что мне?

– Да, теперь да. Я знаю о вас больше, чем вы думаете, поэтому уверена – это для вас.

Оршавин взял папку, но не спешил ее открывать.

– Что же, вы? Неужели неинтересно, что там?

– Интересно, еще как интересно.

– Так смотрите, пока я ищу альбом.

Максим осторожно расстегнул молнию. Внутри лежала картонная коробка, она и придавала папке такой внушительный объем. Открыв ее, мужчина обнаружил несколько флешек устаревшей модели и три полиэтиленовых пакетика с образцами чьих-то волос. Пакетики были пронумерованы, как и эти старенькие носители информации. Чьи это волосы и что с ними делать, Богданов, по-видимому, давал объяснение на одной из флешек, решил Оршавин.

– Ну, что, вопросы есть? – спросила Стефания.

Она, наконец-то, нашла альбом и подала его Максиму.

– Да, вопросов куча. Но, я думаю, что и ответы я найду здесь, – указал он на содержимое коробки.

– Правильно думаете. Только давайте вы займетесь этим не здесь. Вот альбом, смотрите, может, что и найдете важного для себя.

К сожалению, ничего такого важного для Оршавина там не было. Школьные фотографии Богданова, студенческие – это вся история его жизни, его молодости, интересная только самому Арсению Вячеславовичу. Правда, одно единственное фото, где он в окружении двух мужчин, заинтересовало Максима.

– Кто эти люди, что рядом с вашим отцом?

– Тот, что справа, Савин Геннадий Дмитриевич, его бывший руководитель, а второго я не знаю, наверное, лаборант.

– Можно, я ее возьму?

– Берите. Где-то была еще одна такая же, посмотрите в конце, между пустыми страницами.

– Да, вот, – достал мужчина точную копию снимка.

– Забирайте.

– Спасибо, – Оршавин сунул фотографию в папку.

Находиться здесь он уже не видел никакого смысла. Содержимое папки вызывало такой интерес, что мужчине хотелось прямо сейчас все изучить. Он посмотрел на часы, в надежде, что Стефания намекнет на позднее время и на то, что пора бы и уходить. Но, та, как гостеприимная хозяйка молчала.

– Уже очень поздно, я не хочу вам больше докучать, – пришлось сказать самому Максиму.– Пожалуй, я пойду.

– Вы можете остаться, если хотите. Места всем хватит.

– Нет, что вы, не могу злоупотреблять вашим гостеприимством.

– Да бросьте, вы, я же все понимаю. Вам сейчас не терпится все это просмотреть, – сказала Стефания.

– Спасибо за понимание. Спасибо за все.

– Не за что. Я всего лишь сделала то, что просил папа. И вы знаете, мне теперь будет спокойнее. Не знаю, насколько важно вам содержимое этой папки, но отец очень хотел, чтоб она досталась именно вам. Он чего-то боялся. Он всю жизнь чего-то боялся. Потому и жил так вот, тихо, скромно, старался быть незаметным. Я рада, что все подходит к концу… Хочется жить, понимаете? Хочется просто жить, – женщина замолчала на минутку. – Простите, это я уже лишнее несу. Это вам ни к чему. Всего вам доброго.

Оршавин спросил номер телефона какого-нибудь местного такси, вызвал машину, поблагодарив хозяйку еще раз за все, попрощался и поспешил покинуть этот дом.

****************