Эхо эпохи. Мемуары

В Стену?! И тут я явственно увидел эту Стену. «The Wаll» – выдающуюся рок-оперу английской группы Pink Floyd. И все встало на свои места. Эта рок-опера была написана и впервые исполнена лет тридцать тому назад. И суть ее – трагическая обособленность личности от общества. Между ними – непреодолимая стена. Но, как всякое выдающееся произведение, рассчитанное на долгую, а не на сиюминутную жизнь, в другие, новые эпохи оно начинает звучать по-новому, как драмы Шекспира, которые не сходят с подмостков театров вот уже более четырехсот лет. Так обстоит дело и с этим произведением. Те же самые слова, та же самая музыка, но теперь они уже повествуют о трагической разобщенности людей разных цивилизаций. В фильме снята масса интервью, просто обжигающих по своей страстности: это люди исламского мира и иудеохристианского. И они не то что не понимают, они не слышат друг друга, словно их разделяет высочайшая, широчайшая, бесконечная глухая стена. И здесь, в нашей документальной кинотрагедии, музыканты и исполнители Pink Floyd выступают в роли древнегреческого Хора, придавая фильму высокую трагическую ноту.

Это вам не бильярд, а высочайший уровень образного постижения нашего далекого от совершенства мира. К счастью, продюсер С., в общем талантливый продюсер и сценарист, оценил по достоинству эту образную идею. И она легла в основу фильма, обогатив его плоть и кровь новым содержанием.

Творчество – это всегда преодоление, преодоление стереотипов, косности мышления, душевной лени. Но когда это удается, происходит прорыв в иные сферы, в сферы Духа. И, как вспышка молнии, озаряет прозрение. Говорят, Менделееву приснилась периодическая таблица. Но прежде чем она приснилась, какой титанический труд этому предшествовал!

Увы, не всегда это происходит. Но нужно стремиться к этому. Без этого жизнь теряет смысл.

7. Когда эклеры стреляют

Случилось это маленькое происшествие в октябре 1993 года, на следующий день после расстрела Белого дома. Это был тот момент, когда трагическое и смешное ходят рядом. На Шаболовке в прямом эфире шла серия интервью по горячим следам, в полном смысле этого слова. Еще дым не развеялся над Белым домом. Для многих это была радость со слезами на глазах. Для некоторых – слезы без радости. К ведущему пришел один из таких людей, весьма популярный тогда трибун. На столе – чашки с кофе и пирожные, оставшиеся от одного из победителей. Горький кофе и сладкая пилюля. Ведущий щедро угощал гостя. И, чтобы как-то разрядить обстановку, ведущий решил первым вкусить сладкий эклер. Поднес его ко рту, надкусил, и… эклер выстрелил ярко-коричневым кремом прямо в лицо гостю. Ситуация, прямо скажем, нелепейшая. На экране крупным планом изумленное лицо гостя, все в коричневом плевке. Но что значит народный трибун. Он и тут нашелся. Вытащил носовой платок, вытер эклерный плевок истории и изрек: «Ну как можно жить в такой стране, где даже эклеры стреляют?!»

Безудержный хохот долго сотрясал и аппаратную, и стены студии: смеялись все – и операторы, и осветители. Ведущий корчился от смеха, ладонью смахивая слезы. Поистине, смех сквозь слезы…

8. Оговорка

Эта оговорка принадлежит Леше Беликову, многопрофильному члену творческого коллектива продюсерского центра «Клотто». Леша – и администратор, и ассистент режиссера, и архивариус, и вообще мастер на все руки в этом маленьком творческом коллективе. И вот он как-то, совершая визит к одному маленькому начальнику с меленьким пустяшным вопросом, который можно было решить за пять минут, наткнулся на секретаря. Очевидно, столкновение было серьезное, потому что Леша до сих пор дрожит от возмущения. «Представляешь, сидит эта секретварь. Ее не объехать, не обойти. Единственный выход – взорвать!»

Как же точно он оговорился. Секретарь – это что, профессия или состояние души? С одной стороны, профессия, с другой – все-таки состояние души. Потому что, как правило, в секретари идут весьма стервозные барышни. За всю свою долгую жизнь я только один раз, и то очень давно, аж в 1977 году, встретил доброго, отзывчивого секретаря. Поэтому и запомнил во всех подробностях. Это была Светлана Медникова, секретарь главного редактора образовательных и научно-популярных программ Центрального телевидения Вилена Васильевича Егорова. Но и Егоров был человек незаурядный. Это было в те времена, когда, как и сейчас, на телевидение принимали в основном позвоночников. А я был человек с улицы. Мало того, что сам никто, так еще и за моей спиной – никого и ничего. Чего я туда поперся, до сих пор не могу понять. Сидел я в приемной, и Светлана меня утешала: «Наберитесь терпения. Вилен Васильевич действительно сегодня очень занят. Как только у него появится хоть малейшая пауза, я ему напомню, и он вас примет».

Егоров меня действительно принял и, очевидно, что-то разглядел, и тут же в свойственной ему манере предложил на следующий день выходить на работу. И, полагаю, он никогда не пожалел об этом.