Эхо и империи

Все отголоски, что я увидела, были частями мозаики, которая показывала, что пережил и стерпел лорд Банион, а еще открывала полную картину об империи и правившей ею женщине.

Я осознала, что жажду увидеть очередную ее часть.

Прошлый отголосок с Лазосом оказался первым, который я вызвала сознательно. Возможно, он был таким четким и ясным, потому что колдун сам хранил это воспоминание и дал мне доступ к нему. Но могу ли я самостоятельно вызвать одно из воспоминаний Баниона?

Я посмотрела в зеркало, в свои золотые глаза, мерцавшие в свете свечей. Сделала вдох и выдох. Успокоилась. Приняла эту странную магию внутри себя. Мой разум был открыт и готов увидеть еще одну часть головоломки.

– Покажи мне правду, – прошептала я.

Всего несколько мгновений спустя я увидела его по краям зеркала. Золотой дым возник в поле зрения, завиваясь и обволакивая комнату. Дым стал гуще и ярче, скрывая от глаз дворцовые покои и мое отражение, и, рассеявшись, открыл передо мной белую комнату без окон.

Серебряные решетки отделяли камеру. За ними, держась за прутья руками, стоял лорд Банион. Позади него виднелась нетронутая койка и унитаз.

Это была другая комната, но, казалось, Баниону было столько же лет, как и в последнем отголоске, в котором он отказался воскрешать принца Элиана и оставил эту задачу гораздо менее опытному Лазосу.

В этой странным образом изящной камере предварительного заключения все было ослепительно-белым и чистым. Кроме лица самого Баниона, которое было покрыто синяками и порезами. Он выглядел похудевшим, его щеки впали, а глаза, остекленев, смотрели на закрытую дверь, будто он мог заставить ее отвориться одной силой разума.

Когда дверь распахнулась, на миг мне показалось, что именно это он и сделал. Но внутрь вошла королева Исадора в сопровождении главнокомандующего Норриса.

– Где моя жена? – потребовал ответа Банион, ударив ладонью по серебряной перекладине.

Королева покачала головой.

– Какое нетерпение, Зарек.

– Мне нужно увидеться с ней. Прошло уже несколько недель. Ты обещала, что я смогу с ней увидеться.

– Так и было.

– Все кончено, Исси. Ты уже должна была убедиться, что то, чего ты хочешь добиться, невозможно в руках колдуна вроде Вандера Лазоса. Со смертью не следует так обращаться. Даже когда такая темная магия работает, за нее приходится платить жестокую цену.

Она шумно выдохнула.

– Ты считаешь себя таким умным, таким мудрым. Но ты не знаешь, на что я пойду, чтобы добиться своего. Любовь матери не сравнится ни с одной любовью, какую я испытывала в своей жизни. Ради Элиана я бы пошла на все.

– Я знаю, – сказал он, и голос его стал чуть мягче. – Было время, Исси, когда ты была доброй девчонкой, которая и мухи бы не обидела. Когда ты позволяла себе увлекаться магией, а не желала уничтожить ее или использовать исключительно ради своей выгоды.

– Порой я сожалею, что ты не был рядом со мной все это время, Зарек. Ты бы стал для меня таким невероятным партнером. К сожалению, мы все должны жить по правилам империи. Такова моя расплата.

– А моя расплата – бежать отсюда, и я обещаю, что больше не вернусь. Никогда больше не ступлю на порог твоего дома, если ты освободишь меня и мою семью.

– Я всегда восхищалась тобой, Зарек, возможно даже, сильнее, чем следовало. – Она подошла ближе и провела рукой по его ладони, которой он вцепился в решетку. – Отчасти я думала, что ты можешь оказаться достаточно силен, чтобы сбежать отсюда. Командир Норрис предложил морить тебя голодом, чтобы ослабить твою магию. Какой интересный эксперимент. Уверена, в противном случае ты бы не был сейчас так любезен со мной.

– Я лишь хочу увидеть свою семью. – Его голос сорвался. – Прошу, Исси. Ты обещала.

– Конечно. Я всегда выполняю свои обещания. – Она махнула рукой командиру Норрису. Он подошел к двери, открыл ее и впустил Элеанор, прекрасную жену Баниона. На руках она держала их ребенка.

Элеанор заплакала и, подойдя к решетке, сжала руку мужа.

– О господи, Зарек! Что они с тобой сделали?

– Все хорошо, любимая. Я чувствую себя лучше, чем выгляжу, честное слово. – Он просунул руку между перекладинами и погладил ребенка по щеке. – Мои ангелы, вы обе. Мне так жаль, что это случилось.

Королева шагнула вперед.

– Твой муж очень упрямый человек, Элеанор.

– Мне об этом прекрасно известно, – тихо согласилась она. – Но он хороший человек.

– Ты такая милая молодая женщина. Честно говоря, я думаю, что ты могла бы найти себе мужа гораздо лучше. – Королева усмехнулась и посмотрела на младенца. – Можно мне ее подержать? Я так давно не держала на руках столь милое дитя.

Элеанор замешкалась и встревоженно переглянулась с мужем, но потом неохотно отдала королеве ребенка.

– Какая красавица, вся в мать, – сказала королева. – Я всегда хотела иметь больше детей, но, к сожалению, этому не суждено было сбыться. Мой дорогой Элиан – единственный мой ребенок.

В том, как она держала младенца, не было ни капли жестокости. Несколько мгновений она баюкала ребенка на руках, напевая ему нежную мелодию.

Затем посмотрела на Баниона и его жену, на их сплетенные сквозь решетку руки.