Эхо и империи

– Нет, я этого не хочу. И никогда не хотел. Моя мать – зло. И что самое страшное, она считает себя героиней. Величайшим даром, ниспосланным империи. Она не в себе, и то, что она сделала со мной, это только подтверждает. Я не хочу быть королем. Я хочу быть свободным, хочу жить, и чтобы этот монстр больше никогда не пробуждался во мне.

Его голос звучал так искренне, так серьезно, что вспышка моего негодования быстро угасла.

– Тогда почему ты не пытался сбежать раньше? – спросила я.

– Я совсем недавно обрел самосознание. Меньше года назад. До этого момента я будто ходил во сне. Но я до сих пор помню боль. Очень много лет я испытывал безумную боль, – прошептал он с измученным выражением лица. Потом пришел в себя. – У меня совсем не было времени, чтобы составить какой-то план.

С минуту я рассматривала его. Если не считать черных глаз на его бледном лице, то он выглядел совершенно нормально. И в его словах был свой извращенный смысл.

– И каков план? – нерешительно поинтересовалась я.

Принц посмотрел на меня, и я увидела решительность в его глазах.

– Мне нужно найти нашего отца. Он может мне помочь.

Я сделала резкий вдох, вспомнив, что Банион отказался воскрешать Элиана, невзирая на угрозы королевы.

– Босс Джерико может помочь тебе гораздо больше. Хотя это может быть весьма непросто, потому что она алчная адская стерва.

Он кивнул.

– Я готов попробовать что угодно.

Я больше ничего не успела сказать, потому что королева вернулась и села за стол.

Элиан вновь стал рассматривать недоеденный сэндвич в своей тарелке.

– Надеюсь, я ничего не пропустила, – сказала она.

В ее голосе слышалось самодовольство, будто она испытывала немалое удовольствие оттого, что на несколько минут оставила меня одну сидеть в тишине с ее неупокоенным сыном.

Знала бы она.

– На сегодня достаточно, милый, – сказала королева. – Возвращайся в свою комнату, а я велю принести тебе еще сэндвичей.

Взглянув на меня напоследок, Элиан встал и вышел из покоев королевы.

– Хорошо поболтали? – спросила она.

Я пыталась понять, что хочу сказать в ответ, но решила быть честной.

– Вы меня проверяете? – спросила я.

– Прошу прощения?

– Проверяете меня, – повторила я. – Пытаетесь выяснить, вдруг я сорвусь, испугаюсь и с криками убегу из комнаты, встретившись с принцем Элианом после того, что я видела прошлой ночью?

– Многие бы так и сделали, – предположила она.

– Не я.

– Потому что ты особенная девушка, которая видит правду, может отличить важное от второстепенного. Ты так сильно напоминаешь мне саму меня, что порой становится страшно. Ты никому не позволяешь переступить через тебя. Ты сильная, способная, и я восхищена этим, Джослин.

Еще несколько недель назад признание королевы в том, что она видела во мне себя, стало бы для меня величайшим комплиментом. А сегодня мне стало физически плохо. Хотелось закричать ей в лицо, обличить во лжи, во всех ее интригах и лицемерии.

Но я этого не сделала. Мне потребовались все оставшиеся силы, чтобы расправить плечи и сдержать эмоции.

– Спасибо, Ваше Величество, – сказала я. – По прошествии этих двух трудных недель это очень много для меня значит.

Она облокотилась на спинку стула и посмотрела на меня, сложив кончики пальцев вместе.

– Я столь много хочу для тебя, Джослин. Но должна сказать, не думаю, что тебе на пользу оставаться в резиденции премьер-министра. Собственно говоря, я решила, что с этого момента дворец станет твоим новым домом. Я хочу, чтобы ты оставалась здесь, рядом со мной, так я смогу лучше за тобой приглядывать. И возможно, мне удастся уберечь тебя от любых несчастий в будущем.

Если бы год назад она предложила мне жить во дворце, в придворном городе, а не вместе с Эмброузами, я бы тотчас ухватилась за такую возможность. Конечно, спросила бы, можно ли Селине тоже здесь жить хотя бы время от времени, но все равно была бы вне себя от радости.

Но мне было известно достаточно, чтобы сделать обоснованное предположение о том, зачем она это предложила.

Недавно лорд Банион снова избежал плена. Он являлся постоянной угрозой империи, королевы и ее власти. У Баниона были верные последователи, тысячи ведьм и колдунов, которые держались в тени, боясь выйти на свет.

Она не приказала убить меня в младенчестве. А отдала Луи и Эвелин Дрейк, чтобы они растили меня как родную дочь. Но я не верила, что она поступила так по доброте душевной.

Она прятала меня, пока я ей не понадоблюсь.

Я была оружием, которое она намеревалась использовать против лорда Баниона, вероятно, чтобы вновь выманить его из тени.

Это лишь гипотеза, но не думаю, что я ошибаюсь.

– Спасибо, Ваше Величество, – наконец ответила я, придав голосу как можно больше искренности и энтузиазма. – Почту за честь.

Как и Элиану, мне никогда не позволят уйти.

Она улыбнулась.

– Замечательно. Тебя ждет светлое будущее, Джослин. Я обещаю.

Я встретилась с ней взглядом: ее глаза светились гордостью, счастьем и теплом.

И я искренне верила, что нравлюсь ей, несмотря ни на что.

А еще знала без тени сомнения, что она убьет меня, если того потребуют ее планы, как убила мою родную мать.