Эхо Квикторн и Великое Запределье

Эхо плюхнулась рядом с ним на влажные каменные плиты. По крайней мере, её мама тоже была где-то здесь, в подземельях. Она знала, как всех вызволить. Сама мысль об этом успокаивала Эхо. Им не о чем беспокоиться, когда бесстрашная Индиго Лил на их стороне! Девочка похлопала Горация по плечу.

– Лил вытащит нас отсюда, – сказала она. – Просто подожди.

В конце концов, если кто-то и мог освободить их, то это была капитан Чёрных Небесных Волков.

Глава тридцать первая

И они ждали. Пока текли дни в тёмной камере, долгие, мрачные дни, прерываемые лишь приходом Мортиса с мисками отвратительной серой каши, Эхо всё больше впадала в уныние.

– Где она, Гораций? Почему не идёт нас спасать?

– Мы как-нибудь выберемся отсюда, Эхо, – прошептал принц, когда они сели рядом в углу камеры. Гораций проглотил последнюю ложку вязкой овсянки и отставил тарелку.

Эхо покачала головой:

– Мы не сможем. Это безнадёжно. Мы застрянем здесь навсегда.

Она судорожно вздохнула и потянулась к плечу, чтобы потрогать Гилберта и снова вспомнить, что тот потерялся. Без него Эхо чувствовала, будто ей не хватает частички себя. Ящерка была с ней столько, сколько она себя помнила, даже дольше, чем Гораций. Она потеряла Гилберта и разрушила жизнь своей матери. Лил, наверное, теперь хотела, чтобы Эхо никогда её не находила. Эхо прикусила губу, чтобы сдержать слёзы.

– Что с тобой? – спросил Гораций.

– Держу пари, Лил меня ненавидит, – сказала девочка, всхлипнув. – Наверняка она до сих пор в ярости из-за того, что я привела тебя на её корабль и отправила её команду под замок.

– Она тебя не ненавидит, – сказал Гораций.

– Тогда почему она не идёт нас спасать? Она – небесный пират. Она должна знать, как всё исправить.

– Но мамы не всегда могут всё решить, Эхо. Даже мамы – небесные пиратки. Они просто люди.

Эхо вытерла нос рукавом.

– Ты помнишь свою маму? – тихо спросила она.

– Немного. – Гораций на мгновение задумался. – Я помню, она была доброй, и читала мне сказки, и любила бабочек. – Он ненадолго замолчал. – И она тоже иногда сердилась. Но это не значит, что она меня не любила.

Эхо сглотнула. Она была такой эгоистичной. Гораций тоже потерял маму, но она так отчаянно пыталась найти свою, что ей и в голову не пришло спросить принца о его потере.

– Ты скучаешь по ней?

– Каждый день, – ответил. – Но я чувствую, что, пока я думаю о ней, память о маме остаётся живой, вот здесь. – Принц коснулся своей груди. – Я чувствую, что в некотором смысле она всё ещё со мной.

Эхо кивнула, и во рту у неё внезапно пересохло.

– Ну, если ты когда-нибудь захочешь о ней поговорить…

Гораций улыбнулся.

– Я так и сделаю. – Он покраснел и принялся разглядывать свои ногти. – В любом случае, – сказал он, – нам нужно начать планировать побег. Сама знаешь, для авантюриста всегда найдётся путь.

Повернувшись к нему, Эхо не смогла сдержать улыбки. Что случилось с трусишкой Горацием? Он изменился где-то по пути. Затем сердце девочки снова сжалось.

– Но как? Моя мама так и не приходит на помощь.

– С каких это пор тебе нужна чья-то помощь? – воскликнул Гораций. – Мы зашли так далеко без Лил, и, я думаю, ты отлично справлялась.

Эхо пожала плечами, но глубоко внутри неё зажглась маленькая искра. Гораций был прав; они уже сделали многое вместе. Они прошли долгий путь за эти несколько недель с момента, когда она сбежала на «Колибри».

Гораций продолжал:

– Лил не помогла тебе пилотировать дирижабль, сбежать от боевого «Матасана» или спасти меня из ловушки Голиафа.

Эхо медленно кивнула.

– Я думаю, мы можем попробовать.

– Я правда считаю, что у нас всё получится, – сказал Гораций. – Мы вместе.

– Мы вместе. – Эхо улыбнулась. – Ты прав, Гораций. Мы не можем сдаться, только не сейчас. – Она вскочила на ноги и принялась мерить шагами камеру со вновь вспыхнувшей решимостью.

Стены камеры были высокими и совершенно без окон – темницы находились глубоко под землёй, ниже уровня пола в замке. Эхо подошла к перекладинам и небрежно облокотилась на них, затем взялась за каждую по очереди обеими руками, чтобы потянуть их. К её разочарованию, они были такими же прочными, как и в первый раз, когда она попробовала. Выхода не было.

Мортис поднял на неё взгляд со сторожевого поста и постучал по своей кружке.

– Не думайте, что вам сойдёт с рук какая-нибудь глупость. Знаете ли, чай с очанкой не даст мне заснуть.

Эхо пожала плечами и побрела обратно в угол к Горацию.

– Есть успехи? – прошептал тот.

Эхо покачала головой и обернулась, чтобы убедиться, что Мортис не подслушивает. Тот продолжал вычищать грязь из-под ногтей кончиком огромного железного ключа.

– Дверь камеры – это единственный выход, – прошептала Эхо. – Если бы только у меня не забрали механические инструменты, мы могли бы отвлечь Мортиса и я попыталась бы вскрыть замок.

Она мысленно проклинала стражников за то, что те вывернули её карманы.

– Может, нам удастся достать его ключи, – предложил Гораций, не сводя глаз с Мортиса. – Если он заснёт, возможно, мы сможем дотянуться…

– Я сомневаюсь, что это случится. Не с этим чаем с очанкой, – сказала Эхо со вздохом.

Гораций мрачно кивнул.