Эхо Мертвого озера

Она явно намекает на предательство. Стараюсь пропустить это мимо ушей. Я знаю, о чем Гвен думает, но не говорит вслух: после всего, через что мы прошли в Сала-Пойнт, как я могла не позвонить ей в ту же минуту, когда в деле всплыло имя Сэма?

– Потому и не позвонила, что знаю: Сэм невиновен, – отвечаю ей. – Я участвую в расследовании, и это все осложняет. Предупреди я тебя, полицию могли бы обвинить как минимум в предвзятости, а как максимум – в сговоре. Меньше всего твоей семье нужно, чтобы расследование осложнилось обвинениями в пристрастности. Если твои недоброжелатели решат, что к тебе относятся по-особенному из-за наших личных отношений, то никогда не поверят в невиновность Сэма даже после снятия официальных обвинений.

– Они и так не поверят. Для них мы всегда будем виноватыми.

– Прости. Ты же знаешь, я никогда бы не сделала ничего, что могло бы подвергнуть опасности тебя или твою семью.

– Я знаю. Просто… – Гвен не может подобрать подходящие слова.

– Ты напугана, – заканчиваю я за нее. Гвен – одна из самых сильных людей, которых я знаю, и ей нелегко признать свою слабость.

– Мне не нравится, что мы так далеко. Не нравится, что Сэм там совсем один.

– Он не один, – напоминаю я. – Мы с Хави присмотрим за ним. Не дадим в обиду.

– Кец, у тебя связаны руки. Ты не можешь вмешаться, если нет доказательств. Твои возможности не безграничны.

Вот только Гвен забывает, что я все поставила на карту, когда помогла ей в Сала-Пойнт.

– Не забывай, что я готова на все, когда речь о тебе и твоей семье.

– Все равно я должна быть рядом с Сэмом.

– Ты должна прежде всего позаботиться о Конноре, – напоминаю я. – А я позабочусь о Сэме и Ланни. Обещаю.

– Как там Ланни? В порядке?

– Снова пошла на пробежку.

Даже по телефону я догадываюсь, что Гвен хмурится.

– Но уже поздно.

– Я сказала ей вернуться до темноты. У нее с собой телефон и перцовый баллончик. – Гвен набирает в грудь воздуха, чтобы возразить, но я обрываю ее. – Ей нужна отдушина, – говорю я. – Сегодня она испекла кучу печенья. Она не может целыми днями сидеть взаперти. Ланни знает, как обезопасить себя.

Гвен вздыхает:

– Проверь, чтобы она бегала без наушников. Ей нужно быть начеку.

Я улыбаюсь:

– Хорошо, напомню ей.

– Сообщишь, как будут новости по делу?

– Конечно, – обещаю я.

– Не нравится мне это, Кец.

– Знаю.

Мы прощаемся. Я со вздохом отключаюсь и потягиваюсь, пытаясь найти хоть какое-то облегчение от постоянной боли в суставах. Хави замечает, подходит и кладет руку мне на живот. Чувствую, как ребенок шевелится под его прикосновением, и улыбаюсь, несмотря на напряжение в моем теле.

– Все в порядке, querida[28]? – спрашивает он.

Я киваю, но потом передумываю и качаю головой:

– Не знаю, правильно ли я поступила, подключив Диакоса. А если он решит обратиться к окружному прокурору?

– Ты сделала то, что считала нужным. Диакос – хороший, опытный полицейский. Не зря его повысили до детектива.

– Он просто чертов ребенок, – ворчу я. – Поверить не могу, что позволила ему поговорить с Сэмом без меня. Я бы его попридержала. О чем я только думала?

У меня начинается изжога, и я прижимаю ладонь к груди, словно это как-то поможет.

Хави прижимается губами к моему виску.

– Тебе надо успокоиться, corazon[29]. Вспомни, что сказал доктор насчет твоего давления сегодня утром.

Я оборачиваюсь, упираю руки в бока и пристально смотрю на него.

– Знаешь, что на самом деле помогает снизить давление? – И продолжаю, не дожидаясь ответа: – Сказать кому-нибудь успокоиться.

– Кец…

Я качаю головой. Чувствую, как на глаза наворачиваются слезы, и злюсь еще сильнее: я не люблю плакать, но в последнее время делаю это почти каждый день из-за чертовых гормонов беременности.

– Ты не понимаешь, – я вытираю глаза. – Из-за меня Сэм может угодить за решетку.

Едва я произношу это, как входная дверь распахивается, с громким стуком ударившись о стену. Я оборачиваюсь, рука машинально тянется за пистолетом, но я уже убрала его в сейф, когда вернулась домой.

Однако Хави по-прежнему при оружии. Он отталкивает меня назад, загораживает и выхватывает пистолет.

В комнату врывается Ланни. Может, она и заметила пистолет Хави и его оборонительную стойку, но ничего не говорит. Вместо этого подбоченивается и вздергивает подбородок.

– Что, черт возьми, вы несете? Что значит «Сэм может угодить за решетку»?

Хави расслабляет плечи и плавным, едва заметным движением засовывает пистолет обратно в кобуру. Я выхожу из-за его спины.

– Ланни, дорог…

Она только качает головой и упрямо стискивает зубы. Я столько раз видела это выражение у ее матери, что понимаю: спорить бесполезно.

– Скажите, что случилось, – требует Ланни.

Я смотрю на Хави. По его лицу понятно: о чем сказать Ланни, решать только мне. И я решаю рассказать ей все. Если нам приходится жить под одной крышей и я отвечаю за Ланни, то хочу, чтобы она все знала. Знание – это оружие.

Со вздохом отодвигаю стул от кухонного стола и опускаюсь на него.

– Я говорила о том, что случилось в вашем доме.

Ланни садится напротив. Ее спина еще напряжена, выражение лица настороженное. Она молча ждет продолжения.