Эхо Мертвого озера

Я киваю, боясь, что она начнет расспрашивать дальше, и тогда придется рассказать о стрельбе и об отце, а это все испортит. Как обычно. Поэтому я спрашиваю сам:

– Почему ты сказала, что она пропала из-за тебя?

Уилла скрещивает руки на груди, отчего кажется еще более маленькой и хрупкой, и еле слышно произносит:

– В тот день мы поругались.

Не помню, чтобы читал об этом в маминых материалах.

– Правда?

Она кивает, прикусив нижнюю губу и внезапно встревожившись, словно ляпнула что-то не то.

– Но ты не должен рассказывать своей маме. И никому не рассказывай.

От такой просьбы мне становится не по себе.

– А если это поможет найти ее?

– Не поможет.

– Откуда ты знаешь?

Она вся сжимается и опускает взгляд. Что бы тогда ни случилось, это тревожит Уиллу, и она явно хочет поговорить об этом.

– Ты кому-нибудь рассказывала? Кто-то еще знает? – расспрашиваю я.

Она качает головой:

– Мне слишком стыдно. Это так ужасно…

Я всегда считал неправильным скрывать информацию от полицейских. Но теперь не могу рассказать им тайну Уиллы. У меня никогда не было близких друзей, кроме Кевина, – мне редко доверяют. А Уилла доверилась, и от этого я чувствую себя таким значимым. Меня ценят. Мне доверяют.

Да, мы с Уиллой только-только встретились, но иногда я думаю: а не проще ли делиться личным с незнакомыми людьми? С которыми ничем не связан и ничего от них не ждешь.

– Хорошо, обещаю ничего не рассказывать маме без твоего разрешения, согласна?

Надеюсь, что смогу сдержать обещание, хотя я готов предать доверие Уиллы ради спасения Джульетты.

Она разглядывает меня еще секунду и говорит:

– В тот день, когда Джульетта пропала, я сказала ей, что она плохая подруга.

Я жду продолжения, но Уилла молчит, и я уточняю:

– Это все?

По опыту общения с сестрой и одноклассницами я знаю, что логику женской дружбы бывает невозможно понять.

– А что случилось?

Уилла вздыхает:

– Я узнала, что она общалась в интернете с каким-то парнем и рассказывала ему обо мне – о личном. Секреты, которые я ей доверяла. Хуже того, распространяла сплетни обо мне. Рассказывала ему, какой ужасной я бываю… – При этих словах голос Уиллы дрожит, на глаза опять наворачиваются слезы. – Она сказала, что я жестокая.

Такая откровенность удивляет. Не представляю, как можно назвать Уиллу жестокой. Да, я едва знаю ее, но она кажется такой искренней, такой милой…

– А почему?

Она расстроенно разводит руками:

– Не знаю. Не могу вспомнить, чем это заслужила. Она была моей лучшей подругой – я была ближе с ней, чем с Мэнди.

– Но как ты узнала?

Уилла слегка вздрагивает и отводит глаза.

– Видела кое-что из их переписки.

Я снова понимаю: она что-то скрывает. Но ни на чем не настаиваю. Неудивительно, что Уилла не хочет признаться в чтении личных сообщений подруги.

Обдумываю новую информацию и ее ценность для расследования. Это не какой-то мелкий пустяк – это важно. Это может иметь значение.

– Прости, Уилла, но, я думаю, тебе нужно рассказать копам.

На ее лице появляется ужас, она хватает мою руку и стискивает ее.

– Я не могу.

– Почему?

– Разве не понятно? Если они узнают, что мы тогда поссорились, то могут начать подозревать меня.

Я смеюсь при мысли, что Уилла окажется подозреваемой.

– Ну, это вряд ли.

Уилла как будто обижена моим ответом, и я понимаю: она всерьез считает, что ее могут в чем-то заподозрить. Но, как последний идиот, не придаю значения ее тревоге.

– А вот ты сам рискнул бы? Признался бы в чем-нибудь таком, что может тебя разоблачить?

Я тут же холодею, вспомнив, что скрыл от копов кое-какие подробности насчет стрельбы – испугался за себя. Но здесь совсем другое дело. В Уилле нет ни капли жестокости, а я – сын серийного убийцы. Конечно, никто ее не заподозрит. Не то что меня.

– Ты не станешь из-за этого подозреваемой, – убеждаю я ее. – Копы займутся кем-нибудь другим – например, парнем, с которым Джульетта переписывалась…

– Поэтому я рассказала им про машину, которая остановилась, когда мы шли обратно в город. Парень в ней и должен быть тем самым парнем, с которым она переписывалась, так? Значит, копы уже знают и ищут его. Если я расскажу о нашей ссоре в тот день, это ничем не поможет.

Наверное, в ее словах есть логика. И все-таки мне это не нравится.

– Ты знаешь что-то еще об этом парне? Что поможет копам найти его?

Уилла грустно качает головой:

– Нет, к сожалению… Я думала, мы с Джульеттой лучшие подруги, но от лучшей подруги не бывает секретов. Иногда я думаю, что потеряла ее не когда она уехала на машине с тем парнем, а гораздо раньше, когда у нее появились секреты от меня.

Она говорит с такой грустью, что у меня начинает болеть в груди.

– Мне жаль, – сочувствую я.

У Уиллы такие огромные глаза и такое растерянное выражение лица, когда она смотрит на меня снизу вверх… В этот момент она кажется совсем маленькой и беспомощной, и мне очень хочется обнять ее и защитить.

– Ты же не считаешь, что я ужасная? – спрашивает она.

Меня так и подмывает расхохотаться от нелепости вопроса, но я сдерживаюсь, боясь, что она неправильно поймет. И просто честно отвечаю:

– Ни в коем случае.

– Почему ты так уверен?