Эхо тайги

— Свят, свят, свят… вразуми… Вразуми! — не борода на иконе девы Марии повергла кержацкого пастыря в такое смятение. — Скоро год, как ты, господь, ниспослал победу чехословацкому и рассейскому христолюбивому воинству и поставил над нами правителя Колчака. В ту пору возглашали везде: через несколько ден, господь бог, владыка животов наших, даруешь решительную победу, и вернутся домой наши воины. Многие разы приезжали сюда господа офицеры и извещали народ о победах. Я раб твой ничтожный, служил молебны в честь великих побед. Ежели столько побед, так пошто еще рекрутов забирают? Пошто коровенок берут? Последний хлеб выгребают? Не в осуждение вопрошаю, господи. Смею ли я, червь твой презренный, сомневаться в мудрости дел твоих? Вразумить молю, как ответствовать мне пастве. Роптанье в народе идет, а вопрошания мои к властям остаются всуе!

Молился Кузьма Иванович, а в моленную доносилось блеяние овечек, забранных в счет недоимок, мычание коров, женский плач и ругань новобранцев, что сгоняли напротив, на двор Симеона.

3

Промышленники ждали разговора с самим верховным правителем, но в зал вошел Белогорский, председатель совета министров правительства Колчака. Лощеный, гладко причесанный, он и сейчас сохранил адвокатскую внешность.

— Прошу, господа, — показал Белогорский на кресла вдоль стен и стулья у длинного стола под зеленым сукном. Пока рассаживались, министр успел оглядеть гостей. И не разом всех, а поочередно, и с большинством приветливо поздороваться.

Ваницкий злился. К Керенскому он запросто заходил, а верховный высылает вместо себя представителя, «Ставя на лошадь, играющий вправе ее посмотреть…» Хоть и другом был Белогорский, но Ваницкий завидовал его карьере.

— Господа, — начал Белогорский. — Верховный просил сообщить вам радостную весть: наши доблестные войска овладели Уфой, Пермью, Боткинском, Чистополем, на очереди — Казань, Симбирск. Еще две-три недели, и мы вступим в Москву, если к этому времени доблестные армии генералов Деникина, Юденича или Миллера не опередят нас. Большевики доживают последние дни.

— Господин Белогорский, год назад мы уже слышали это.

— От вертопрахов эсеров, господин Ваницкий! Верховный принял правление восемнадцатого ноября прошлого 1918 года. И только с этого времени его правительство несет ответственность за достоверность информации. Сопоставим силы, господа. Нами захвачен золотой запас империи — около тридцати пудов чистого золота, у большевиков золота практически нет. Наши сибирские села ломятся от хлеба. У большевиков на Волге едят мертвечину. У нас трехсоттысячная армия под командованием прекрасного офицерства. Большевики в состоянии выставить сто тысяч полураздетых, полуголодных, плохо вооруженных солдат под командой сапожников. Нам обеспечена безграничная помощь Англии, Франции, Америки, Японии, Италии, Китая — четырнадцати государств всех континентов. Одна только Франция тратит на наши нужды пятьдесят миллионов франков в месяц. Англия значительно больше. Мы уже получили около четырехсот тысяч винтовок, около тысячи пулеметов, сотни орудий, миллионы патронов, снарядов, кавалерийские седла, шинели, сапоги. Готовятся к отправке самолеты и танки. Сотни иностранных офицеров передают нашей армии свой богатейший опыт. Большевики же не могут рассчитывать ни на чью поддержку.

Ваницкий знал, что иностранная помощь льется рекой, но сводные цифры произвели впечатление. И все же премьер приукрашивал. Он сказал: большевики не могут рассчитывать ни на чью поддержку. А партизаны в нашем тылу? И за границей не все так гладко, как сообщил Белогорский. Военный министр Англии Черчилль уведомил, что английские войска из-за революционных настроений в армии ограничатся оккупацией Баку, Батуми, Архангельска, Мурманска. В апреле в Одессе вспыхнуло восстание на судах французского флота и Клемансо был вынужден заявить, что впредь Франция ограничит себя поставками вооружения.

— Не скрою, и у нас в тылу были кое-какие волнения, — словно услышав Ваницкого, продолжал Белогорский. — В Славгороде, в Шемонаихе, наприисках Аркадия Илларионовича и еще кое-где. Но добровольцы атамана Анненкова просто пересекли и перевешали бунтовщиков.

— Петр Васильевич, — вмешался Ваницкий, — по сведениям моих контор, в Куйунде появились мятежники. И много. Ими командует Мамонтов. В Камне на Оби действует Громов, в Минусинской котловине — Кравченко и Щетинкин.

— Благодарю, Аркадий Илларионович, за ценную информацию. Первому министру Верховного тоже кое-что об этом известно. Да, Мамонтов, Громов, Щетинкин, добавьте село Тасеево возле Канска. Но с ними легко управится контрразведка. Нашей заботой был фронт. А там обеспечен трехкратный перевес в силах над большевиками. В ближайшие дни мы начисто уничтожим внутреннюю крамолу. Захватчики чужой земли будут предаваться военно-полевому суду и расстреливаться без всякой пощады. За попытку контролировать предпринимателя — расстрел. За забастовки — расстрел…

4