Эхо тайги

— Недород, сказывают, на белку. В тайге совсем следа не видно.

«Недород. Это верно», — согласился про себя хозяин. Но зачем говорить о том, что известно. Только трубкой пыхнул.

— В степи мор на коров, — продолжал Ванюшка. — Дохнут, как мухи под осень.

Хозяйка бросила вопросительный взгляд на хозяина: «И до нас дойдет?» Хозяин пыхнул трубкой:

— От божьего гнева нигде не укроешься.

— Снега нонче ужасть сколь в тайге. Старики наводнения ожидают. А посля засуху страшенную.

— Все в руках божьих, — вновь пыхнул трубкой хозяин.

И вспомнил Ванюшка позавчерашний вечер. В каганце трещала лучина, освещая середину тесной избы. Хозяин тачал хомут и, продевая дратву, рассказывал про житье-бытье.

— От постоев деревня, скажи ты, медведем завыла. Поставят тебе в избу пять солдат — и рекой полилась самогонка; а ежели жена молодая в избе аль девка — совсем беда.

— Г-хе. — Ванюшка покосился на девку.

«Прядет себе, и будто одна в избе. Так отчебучу ж я шутку. Только бы Вавила не прознал».

Толкнул под бок Якима. Но, чтоб Вавила не дознался, сменил ему имя.

— Слышь, Пантелей, сколь солдат поставим сюда?

Хозяин вынул трубку изо рта и скосил глаза. «Ага, задело», — обрадовался Ванюшка. Яким тоже повеселел. Ему понравилась Ванюшкина затея. Он оглядел внимательно комнату.

Мне кажется, Петя… трех человек…

— Не трех, а все пять. А куда остальных?

Заскрипел под хозяином стул.

— Господи, — вымолвила первое слово хозяйка и всплеснула руками.

Прикрывая ладошкой рот, чтоб не прыснуть, Ванюшка рассуждал вслух:

— На кровать пятерых. Тут, под окнами, где сидим, хозяин нары устроит. Еще восемь человек лягут. Да нары вдоль стены. Там, видно, девка, спит, так туда…

Трубка свистнула, протестуя.

— А всего у вас сколько солдат?

— Военная тайна.

— Оно, конечно, а сколько вы ставите на соседние хутора?

— По-разному. Соседа твоего пожалели.

И запыхала трубка, как в гору лезла.

— А когда солдаты придут?

Да ты не беспокойся, хозяин, — продолжал Ванюшка игру, — мы их встретим сами. Ваше дело соломки приготовить, доски для нар, квашню замесить, медовухи…

Хозяйка, сгорбившись, отошла к печке.

— А мы куда?

— Погоди, мать, — хозяин шагнул к жене и шепнул на ухо: — Разве эти бандитские морды слезами проймешь? Соседний хутор, вишь, обошли! С чего б? Думать надо. Тащи-ка скорей угощение: сметану, бруснику, мед, окорок там… Да что мне учить тебя, что ли? Пусть девка тебе поможет, — и подошел к столу. — Сухой хлеб, небось, горло дерет.

Девушка поставила на стол сметану и, стрельнув глазами в Ванюшку, скрылась в сенях.

— Сметанки поешьте с дороги. Жена по чарочке поднесет.

— Не пьем, — отрезал Ванюшка.

— Как же… с дороги… — хозяин столько надежд возлагал на настойку, и вдруг на тебе.

Дочь притащила кринку с домашним пивом, поставила на стол и спросила у Ванюшки:

— Вы сами будете на постое? — спросила и сразу зарделась, затеребила смущенно косу.

— Кш, сорока, — пугнул отец и насупился еще больше.

Затевая игру с постоем, Ванюшка хотел только немного расшевелить хозяев, а схлопотал угощение. После трудного дня оно оказалось не лишним. И забава вышла на славу, Хозяева напугались, засуетились, как кутята без матери.

— Прикинем еще, Пантелей, — забавлялся он. — Ежели померекать, так тут можно и пятнадцать уложить.

Хозяин скрылся за занавеску. Слышно было, как звякнул колокольцами замок в сундуке, как тяжко вздохнул хозяин. Вышел посуровевший.

— Гхе-е, гхе-е, — и ладонь, широкая, холодная, накрыла ладонь Ванюшки. Екнуло Ванюшкино сердце. Вырвал руку, а в ладони остались две николаевские десятки и один золотой. «Ой, Вавила прознает — голову оторвет». Бросил деньги на стол и пересел на соседний стул от греха подальше.

«Молодец, Ваня!» — подумал Яким и сунул деньги в карман, словно и не было их на столе.

…Ванюшка поспешно оделся, заторопил Якима. Вышли, едва попрощавшись. Когда хутор остался позади, Ванюшка спросил:

— Яким, ты зачем взял деньги?

— Как зачем, — весело отозвался тот. — Это же крылья, Ваня! Да, да, те самые, о которых так долго ты мечтал. Ваня, это же здорово у тебя получилось, прямо как в театре разыграл. Да ты не переживай — мы просто позаимствовали лишнее у куркуля. Вдумайся только, какая подлая душа у этого человека, Солдатский постой для него разор, так он откупился, чтобы разоряли не его, а соседа. Это ж подлость! Несколькими рублями перелопатить беду на голову ближнего!..

Тут мысль Якима заработала в новом направлении. Голос его зазвучал еще более гневно.

— Постой солдат ему принес бы убыток в сотни рублей, а он сунул всего-навсего тридцать. Хотя в кубышке, наверное, тысячи… И заметь, они ему не нужны. А ты сможешь в город уехать… Ты же сам мне жаловался на свою судьбу и просил написать песню о твоей разнесчастной доле… Понял, Ваня?

— Угу…

Хуторов много. Задержавшись на сутки, Ванюшка с Якимом обошли только малую часть. В заплечных мешках теперь лежали связки беличьих, колонковых и лисьих шкурок. В особой тряпице — колечки, крестики, кавказский кинжал в серебряных ножнах, невесть как попавший на хутор. И, конечно же, деньги.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

1