Эхо теней и другие мистические истории

… И реакция Влада её и удивляет и обижает. Нет, чтоб смотреть, как она плавно и аккуратно стягивает с себя лишнее. И как подгибает к себе колени, как выгибается — так вот. Вместо всего, он завтыкал на её бельё. И теперь не лежит даже, а сидит и нервно хихикает, тыкает на миленькую мордашку из Hello Kitty, которая «сидит» чётко на месте лобка, лапкой машет, язык показывает.

— Ты что, маленькая? — даже не подумал над своими словами.

— Ну, снимай, — Мика ложится пластом, скрещивает руки, локтями скрывая груди.

Нет, это правда было обидно! Ей нравятся эти трусики. Они у неё, можно сказать, любимые! Ну, как. Единственные, которые она правда хочет носить, которые предпочитает.

Парень мешковато садится рядом, неловко и путанно оттягивает бельё.

— Аккуратно, — Мика немного разводит ноги, — не порви их, пожалуй…

Не договорила, заметила, как тот замер, выдохнул, поджав губы. Но хотя бы смолчал.

— Да, прости, — вздыхает, закатывает глаза, — я не подумала, что надо было побриться. Тебе неок?

— Всё нормально, — и прячет взгляд.

Вот она теперь перед ним раздета. А он — сидит, скрестив ноги. Всё ещё в брюках, всё ещё смотрит в простынь рядом с Микой, не на неё.

… Всё, что дальше — тоже не без заминок, но хотя бы простые действия. Кстати, «Гусарские» презервативы — такая мерзость, что лучше совсем без них.

От того, как всё протекало, лодочка удовольствий не то, что совсем не трогается — а тонет, неумолимо идёт ко дну.

Ну, как ко дну. Мика слегка покачивается. Подгружает в памяти интерфейс из «Масс Эффект» с модами, только болванчик не пластилиновый, а объёмный. Ещё и зачем-то очень уж ощущаемый. Ну, как слишком. Трётся и трётся. Благо, хотя бы хоть в какой-то обёртке. Чтоб хоть немного сгладить впечатление, лучше просто закрыть глаза и хотя бы попробовать поймать вот те самые волны. Самой для себя раскачиваться. Самой для себя выдохнуть. Дышать ровней и свободней. Не напрягаться. Вспомнить, что это опыт, к которому она подходила, как исследование чего-то хорошего. Что в теории ей очень и очень нравилось.

Ну… Чтоб совсем не впустую.

Хоть чуть-чуть.

Хотя бы в счёт самовнушения. Хотя бы веры.

Надежды какой-нибудь…

Лежать на спине, обхватить его спину коленями. Руки под голову. Ловить его ритм. Кстати, он даже выровнялся, и это даже не так ужасно. Суховатенько, да. Но не больно: на «защите» так много смазки, что хоть на хлеб клади-ешь, отличное масло, преснейшее. Со вкусом родной семьи.

***

Резюмируя опыт, «получилось, что получилось». Этот инцидент можно закрыть и забыть.

Так думает Мика, натягивая обратно кофточку. Пока без низа, скоренько встаёт с дивана — и в туалет.

Открывает дверь спальной…

И не замирает. Просто кивает Белой Маске, грустно стоящему у прохода. Бегло машет ему рукой по пути в уборную.

— Думала, ты позже вернёшься, — всё таки останавливается на пороге, уже на холодном кафеле. — Не боись, — добавляет через плечо. — Мне совсем не зашло.

На лице Белой Маски под вырезом правого треугольника-глаза чёрная нарисованная слезинка. И улыбка от уха до уха. Он кивает, уходит к себе.

***

Закрывшись в ванной, Мика сползает по стенке, обнимает себя за плечи.

Решительно всё от начала и до конца не так.

Может, дело в том, что ей не нравятся мальчики? Или проблемы именно с этим кадром?

Одно хорошо — по крайней мере, ей никто не мешал.

Но впредь нужно быть осмотрительней. Не водить никого в свой дом.

И да, не верить, тому, что пишут и что снимают. Вот тут — подстава. Или, может, не стоит пропускать этап «свиданий», чтоб не сразу в постель, а обвыкнуться?

Всё сложно. И надо пробовать.

Одной на лодочке далеко не уплыть.  

Миканочество. Первое лицо

Когда я сама с собой, то раздеться — это всегда ритуал.

Мой алтарь не терпит грязи, не терпит тряпья, к которому липнет всё гадкое, связанное с миром за дверью. Связанное с тем, к чему касается Белая Маска. На что смотрит Кобра с головой грустной женщины. К чему цепляются оценивающие, въедливые взгляды левых, ненужных тел.

Прежде всего, перед тем, как сесть у края кровати, я делаю самое главное — расстёгиваю бляху, ширинку, вытягиваю ремень, за ним — наконец-то стягиваю с себя джинсы. Как же они меня бесят!

Но я обязана их носить. Тугой пояс до боли стягивает мой и без того небольшой живот, а ткань цепляется к коже в обтяжку, становится словно кожа — и так же тяжело, нехотя, вот именно с болью отлипает от талии, бёдер, голеней.

Никогда их не складываю, просто бросаю на пол. Не достойны они хорошего, личного места.

Следом за ними уже аккуратненьким беленьким треугольником, на сиденье стула рядом с кроватью складываю трусы. Они нужны мне, они делают доброе дело и защищают. А ещё и с мордашкой кошечки, мои любимые, мои хорошие. Я их сама себе выбрала и очень дорожу ими.