Эхо войны

Когда выбрался из грузовика, я обнаружил, что пыльное марево почти рассеялось, остатки медленно сносились ветром в сторону. Следом за мной выбрался Борис в сопровождении Инги. Вместе мы быстро огляделись по сторонам, а затем с крайне задумчивым видом уставились на еще недавно совсем по-другому выглядевший проезд между поездом и стеной завода. Теперь на том месте зияла чудовищных размеров воронка, изрытый каменной шрапнелью песок усыпан кусками асфальта, причудливо перекрученными кусками металла и кровавыми ошметками мяса, густо присыпанного пылью. Большую часть вагонов сорвало с рельсов, искорежило и отбросило в сторону. Устоял лишь локомотив, бывший дальше от центра взрыва. От бетонного забора остались торчащие из земли жалкие огрызки. Сложенные из толстенных бетонных блоков цеха вроде не пострадали, но в окнах не осталось и намека на стекла или стеклоблоки. Ударная волна снесла все, до чего смогла дотянуться. А нас спасло настоящее чудо. Будь мы в момент взрыва метров на триста поближе…

— Мама родная, — процедил Борис, выпрямившись во весь внушительный рост. — Сами себя гробанули, придурки! Подорвали к чертям!

— Вижу движение, — спокойно произнесла Инга, не отрываясь от прицела винтовки.

— Опасность?

— Нулевая, — качнула головой девушка. — На ногах не стоит никто. Парочка вроде вот-вот загнется, остальные наглухо контужены. Всего около десяти человек. Вооружение отсутствует.

— Придурки, — вынес окончательный приговор Борис. — Битум, ты что скажешь?

— Не нападут, — ответил я уверенно. — У тех, кто уцелел, жратвы теперь навалом. Да и не скоро оклемаются.

— Ясно, — подытожил русский и, потеряв интерес к курящейся едким дымом воронке, принялся спускаться, цепляясь за приваренные скобы. — Инга, посматривай по сторонам. Битум, тебя это тоже касается. Остальных на время ремонтных работ на периметр поставлю.

— Есть! — отрапортовала девушка, я молча кивнул и покосился на лежащую на крыше кузова оторванную по локоть руку. Судя по обилию волос на предплечье и по массивности, рука мужская, хотя в наше время с уверенностью не сказать — видал я таких женщин-мутов, что куда там виденному на картинках сибирскому медведю.

Небрежным ударом ноги скинув изуродованную конечность на землю, я покрутил головой по сторонам и недовольно процедил, ни к кому не обращаясь:

— Надо поскорее отсюда убираться.

— Причина? — коротко спросила Инга.

— Запах, — столько же коротко ответил я и, посчитав тему исчерпанной, направился к краю, намереваясь спрыгнуть и заняться делами — например, проверить сохранность рюкзака и немного послоняться вокруг грузовика. Вдруг да найду что-нибудь интересное или вкусное: живот начал урчать, требуя запихнуть в него съестное.

Однако Инга столь краткого ответа не приняла и, ухватив меня за плечо, потребовала более развернутых объяснений:

— Поясни. Что за запах?

— Мясной, — буркнул я, стряхивая ее ладонь с плеча. — Ты запахов не различаешь? Не чуешь, чем воздух пахнет?

Демонстративно принюхавшись, Инга утвердительно кивнула:

— Чую. Пылью и отработанной солярой. От автобуса горелыми покрышками пахнет. Кажется, тухлятиной откуда-то пованивает.

Я покачал головой. Помимо перечисленных ею, я ощущал множество более слабо выраженных запахов. Начиная от принесенного ветром аромата цветущих тюльпанов и кончая кислым запахом рвоты — похоже, одного из сидящих в автобусе охотников вырвало от тряски. Или распороло желудок одним из залетевших в окно копий. Но сейчас все запахи едва заметны на фоне забивающей нос вони растерзанного мяса, крови и смрадного духа из разорванных взрывом кишечников. Воняло мертвой плотью. И для нас это очень плохо — не стоит находиться рядом с источником столь соблазнительного для пустынных падальщиков и хищников запаха. Это чревато бедой. Но как это объяснить чужаку, не знающему об опасностях пустыни ничего?

— Здесь умерло много человек, — предпринял я попытку разъяснить. — Умерло от разорвавшего их на клочки взрыва. Этот же взрыв разнес по сторонам запах мяса, крови и бывшего в кишечниках де… э-э-э…

— Дерьма, — закончила за меня девушка. — Будь проще, Битум.

— Да, — кивнул я. — Запах дерьма. А все вместе — покрытое запекшейся кровью дерьмо и начавшее подгнивать на солнце мясо — это словно… приглашение на обед для целой кучи голодного зверья. Скоро они будут здесь. Еще до заката явится куча дневных падальщиков, а ночью их станет куда больше. Понимаешь?

Вместо ответа Инга похлопала ладонью по прикладу снайперской винтовки, но я пренебрежительно фыркнул и имел на то полное право.