Эхо войны

       - ...В старых документах их называли "т'хор". Это на ременском.

       - "Чума", - я вцепилась в одеяло. - Нужно срочно эвакуировать город и организовывать большую облаву с огнеметами.

       - Вы готовите на них облаву?

       - Не приведи Богиня штаб ее не готовит, - я нахмурилась и, в смутной надежде, что за своими проблемами он сжалится над несчастным городом и поможет войсками, выложила текущее положение дел, напоследок сказав: - Я даже отстрелила одному кусок крыла. Собственно, из-за их вожака я и попала в лазарет.

       - Как ты выжила? - он спросил это почти жадно. И Тайл еще говорит, что это я себя странно веду...

       - Он не пытался уничтожить меня физически, а с последствиями ментальных фокусов справился наш командир, - я потерла подбородок. - Знаешь, я сейчас начинаю понимать, что он, возможно, хотел меня подчинить себе, а не убить. Или убить, а потом зомбировать тело. Если вся эта толпа призраков мне не привиделась, эта тварь владеет каким-то подвидом классической некромантии. И знаешь, что это значит?... Что он не...

       Рой посмотрел на меня в упор - крайне странным взглядом. И изменившимся голосом сказал:

       - Знаю. Забудь, тебе привиделось.

       Повисло молчание. Он заговорил снова - слишком небрежно:

       - Значит, свое руководство ты уже оповестила?

       - Да, и оно свое - тоже, - я дернула ухом. - Но эвакуацию эти идиоты начинать не хотят. А ты... не мог бы...

       - Пока нет. Слишком много проблем, - Рой поднялся. - Мне пора. Выздоравливай.

       Он исчез так же внезапно, как и появился. Я только вздохнула и опустилась на подушку. В груди поселилась тоскливая, ноющая боль, прозываемая "жизнь наперекосяк" - так, что ли, сказал Тайл?...

       Из-за ворота больничной рубахи синей мерцающей капелькой выскользнул "фокус". По гладкому, отполированному камню пробегали крошечные голубоватые разряды, покусывающие кожу.

       Видимо, боги окончательно махнули рукой на эту землю - здесь все сходят с ума. Каются циники, озлобляются храмовники, оживают камни...

       За окном кружила опадающей листвой и ледяным северным ветром ранняя осень, а я пропускала сквозь пальцы серебряную цепочку и вспоминала безмятежную, светлую весну, когда чужие руки впервые надели ее мне на шею. Подарок от матери супруга освещает счастьем брак - кто этого не знает?... Фарра Таниса, вы сделали действительно ценный подарок, и не ваша вина, что поверья придуманы вовсе не богами, а нами, смертными...

       Вот бы разучиться чувствовать. Совсем. Нет чувств - нет боли. Насколько было бы легче...

       А вместо этого я чувствую вдвое, втрое больше - и потому плачу, злюсь и ссорюсь с друзьями. Откуда только на это силы... За круговертью бесконечных зачисток из головы вылетает даже собственное имя, а не только необходимость подпитки, которая то ли была, то ли нет - все машинально, на ходу...

       Такая вот жизнь у нас, избравших служение. Отмеченная самими богами.

       Через полчаса я заснула, впав в беспокойный, тревожный сон. И, только засыпая, вспомнила, что Рой так и не ответил ни на один мой вопрос.

    ***

       В полночь я вскочила от надрывного воя тревожных сирен и грохота очередей. Кое-как сползла с кровати, доковыляла до окна, волоча за собой трубки и провода, которые, слава богам, оказались достаточно длинны... и застыла, не веря своим глазам.

       Плац и тренировочные площадки были затянуты едким зеленоватым туманом, в котором будто копошился громадный косматый ковер. Я всмотрелась - и вздрогнула.

       Ковер распался на десятки, сотни животных.

       Дрогнула и захлебнулась очередь где-то у проходной - должно быть, смели вахтенных. Загрохотало у входа в казармы - выбегали на улицу поднятые по тревоге солдаты, ревели поднимаемые в воздух в экстренном режиме военные дайры.

       Решиться на штурм военной базы! Идио...

       Я зажала уши от грохота каскадом разрывающихся снарядов. Госпиталь тряхнуло, противоударный стеклопластик окон превратился в сито, меня швырнуло на стену, засыпав осколками. Где-то совсем рядом знакомо стрекотали разрывными "матери", на пустыре возле коммуникационного центра рвались осколочные гранаты, все прочее потонуло в воплях, ржании и зверином вое, реве двигателей и ковровом огне, которым поливали животных с воздуха.

       Только через десять минут, когда в глазах прояснилось после удара, я поняла, что что-то не так. Слишком часто захлебывались очереди, а взрывы не были похожи на снарядные. Я приподнялась на колени и подползла к окну.

       Солдаты, еще недавно прочно стоявшие на ногах, хватались за лица и валились как подкошенные, катаясь по земле. Падали даже те, у кого был закрытый шлем - целыми отрядами, десятками солдат, которых тут же рвали на куски.

       Костлявые фигуры, почти незаметные в тумане, висели в воздухе на уровне второго этажа, слаженно взмахивая крыльями. Они наконец вышли из-за ширмы.

       Из длинных узких ран на лапах сочилась желтоватая жидкость, превращающаяся в едкий туман, не долетая до земли. Кроме "пузыря", "чешуи" и наглухо загерметизированного шлема, противопоставить ему нечего. А они есть хорошо если у четверти солдат!