Эхо возмездия

– У нее эпилептический припадок! – крикнул Волин, бросаясь к ней. – Ольга Ивановна… хотя нет, у вас сил не хватит… Вы, сударь, помогите мне! – Он обернулся к штабс-капитану. – Будете делать что я скажу, понятно? А вы, дамы и господа, отойдите, прошу вас! Человек тяжело болен… Необходимо оказать помощь, иначе последствия могут быть самыми плачевными!

Глава 10 Вечер, ночь и утро

Как решительно всем известно, скандалы делятся на две категории:

первая – скандалы, в центре которых оказываемся мы сами,

и вторая – скандалы, затрагивающие других людей.

С первой категорией все ясно: в ней нет ничего хорошего, за исключением тех случаев, когда человек скандалами привлекает к себе внимание и продвигает свою карьеру. Но тут необходимы чутье, такт, мера, умение чувствовать момент и тысяча других качеств, без которых профессиональный скандалист быстро сдуется и вернется туда, откуда он вышел, – на помойку жизни. И тогда уже никакой скандал ему не поможет.

Что касается второй категории, то, если вы стали зрителем скандала, некоторые рекомендуют наслаждаться им, как представлением. Есть также мнение, что скандалы вредны для общества и, коль скоро нечто подобное происходит на ваших глазах, ваш долг – растащить скандалистов и погасить конфликт любой ценой. Однако я все же советую подумать о пути номер один, по той простой причине, что зрителю ничего не грозит, в то время как человек, ввязывающийся в скандал даже с самыми благими намерениями, становится его участником, а никакой участник не застрахован от травм и телесных повреждений, вплоть до самых тяжелых.

Скандал, произошедший в доме Снегирева, произвел на присутствующих особенно гнетущее впечатление. Слишком уж резким получился переход от блистательной баронессы Корф к не понять откуда взявшейся базарной бабе, плюющей в лицо интеллигентам и дерущейся сумочками. Если бы слуги вывели Василису Печку и ее мужа из дома, скандал, по крайней мере, получил бы свое логическое завершение, и зрители были бы удовлетворены, а так вышло, что ворвалась, смутила покой и нахамила тяжело больная женщина, с которой и взять-то нечего. Во время припадка она потеряла сознание и теперь, несмотря на усилия доктора Волина, не приходила в себя.

– Часто с ней такое бывает? – спросил Георгий Арсеньевич у отставного штабс-капитана, который с отчаянием на лице стоял на коленях возле тела своей жены.

– Бывает? – тупо переспросил штабс-капитан. – Конечно, сударь, бывает… В последнее время еще чаще, чем раньше…

Дмитрий Колозин обернулся к Снегиреву:

– Павел Антонович, это ужасное недоразумение… Я видел эту женщину на суде, где она распространяла обо мне чудовищные небылицы, но я понятия не имел, что она проследует за мной и сюда…

– Голубчик, вы ни в чем не виноваты, – сказал хозяин дома, успокаивающе похлопав его по плечу. – Раздражительная женщина, явно она не здорова… Выбросьте этот эпизод из головы.

Он увидел, как сверкают глаза у его жены, как раздуваются ее маленькие ноздри, и смешался.

– Я не хочу, чтобы эта особа находилась в нашем доме, – зло отчеканила госпожа Снегирева.

– Леночка, дружочек, – пробормотал Павел Антонович, – но ведь ей плохо…

– Она плюнула тебе в лицо, хотела тебя ударить, а что, если бы она решила тебя убить? – Леночка картинно сложила руки. – Мало ли, что может прийти ей в голову…

Ее слова услышал штабс-капитан.

– Моя Василиса не убийца! – сердито бросил он. – Не то что некоторые, – он покосился на Колозина, – кого вы принимаете под своим кровом…

– Полно вам, милостивый государь, – сказал фабрикант со скучающей гримасой. – Господин Колозин оправдан судом, и у властей к нему нет никаких претензий. Что касается вас, уважаемый, то ни вас, ни вашу жену сюда никто не приглашал… И я совершенно разделяю мнение Елены Владимировны, что тут вам совершенно делать нечего.

– Ворвались к приличным людям, устроили совершенно безобразную сцену… – пропыхтела Нинель.

– И не говорите! – горячо поддержала ее Любовь Сергеевна.

Волин поднялся на ноги. Он почти физически чувствовал, как в гостиной сгустилась атмосфера всеобщего недоброго чувства. Есть люди, которые не вызывают сострадания, что бы с ними ни происходило, и, судя по всему, рыжая веснушчатая женщина со смешной фамилией «Печка» и ее муж-подкаблучник относились именно к этой категории. Какие бы трения ни были между гостями Снегирева и его родными в прошлом, сейчас почти все они объединились в своей неприязни к жене штабс-капитана. Даже невозмутимый Бэрли, судя по его плотно сжатым губам, и тот присоединился к всеобщему неодобрению. Поглядев на Амалию, Волин увидел на ее лице странное, отрешенное выражение, но приписал его тому, что баронесса Корф была слишком хорошо воспитана, чтобы выражать свою неприязнь более откровенно.

– Как вы добрались сюда? – спросил Волин у штабс-капитана.

– От станции нас довез какой-то крестьянин.

– Он еще здесь?

– Нет, он сказал, что торопится к себе и не может нас ждать.

– Эту женщину нужно доставить в больницу, – пояснил Георгий Арсеньевич, поворачиваясь к гостям.

– Так везите же! – вырвалось у генеральши.