Эклектика (СИ)

— Теперь поведу я, — заявила Ливэйг и торопливо отвернулась, чтобы ее не сочли дурой. Хотелось, как всегда, смеяться и шутить, но рядом с Бетельгейзом такое поведение казалось недостойным. Он будто сковывал ее незримым туманом и мешал взлететь.

Дверь подъезда оказалась открытой, и на ступенях лестницы лежал снег. Царило тепло и горел свет. В попытке достать ключи из кармана окоченевшими пальцами Йонсу уронила их. Бетельгейз, наклонившись, поднял ключи за брелок-самолет.

— Вы ведь согреться можете, — с укором бросил он. — Не поверю, что холод приятен.

— Могу. Я и перенестись сюда могла, и погоду успокоить, и висты наколдовать так, чтобы никто не заметил подделку. Но зачем? — вопросила Йонсу, вырывая ключи, и вновь вздорно подняла личико, будто ожидая, что в ответ на выпущенные коготки последуют чужие. Вот только желание действовать исполнялось прежде, чем она успевала подумать.

— Не понимаю, — честно признался Бетельгейз.

— «С этой жизнью короткой, равной вздоху, обращайся как с данной тебе напрокат», — процитировала полуэльфийка. — Омар Хайам. Даже если она длинная, то все равно может кончиться в любой момент. Второй этаж.

— Я уже проводил, — напомнил упрямец.

— Вдруг я подверну ногу на лестнице?

Непрошибаемый. Все кокетство расшибалось о скалу. Или он не понимал, или притворялся. Чем-то Бетельгейз напоминал Эдгара Вилена, примерно тысячу лет ходившего вокруг Офелии Нептане с намерением сделать предложение, чтобы в конце услышать: «нерешительность не красит мужчину». В расслабленной позе не читалось даже намека на волнение. Йонсу, картинно нахмурившись, смотрела на него. Наконец, Бетельгейз шевельнулся и молча начал подниматься. Довольная Йонсу перепрыгивала через ступени, как маленькая девчонка, и расстегивала по пути куртку, не желая тратить время после на подобные пустяки.

— Так все-таки вы откуда? — звонко поинтересовалась она. — Да, из другого мира… Я поверила. В Мосант где остановились?

— Звучит так, будто я в мире проездом, — хмыкнул Бетельгейз, но в голосе мелькнуло что-то вроде горечи. — Не остаюсь в городах подолгу. Позавчера был в Нитте. Наскучило побережье и тусклое солнце. После Палаира отправлюсь в Оссатурлэм.

— Никогда не загадывала, куда поеду дальше, — Йонсу только покачала головой. — Это ведь так… — продолжать не стала и подумала: «Интересно, действительно уйдет, когда открою дверь?» Будет грустно.

— Не уважаю неопределенность.

— Тогда я говорю, что определенно не отпущу без чашки чая.

— Какой смысл таит этот чай? — произнес Бетельгейз, и непонятно было, то ли он обращался к Йонсу, то ли в никуда. Ливэйг решила, что первое.

— Благодарность, — коротко сказала она, начиная злиться. Свет дрожал. Оказавшись у нужной двери, Йонсу прислонила ключ к замку, не сводя испытующего взора с отражения спутника на ручке. Силуэт размывался, раздваивался, просвечивал. Владычица апейрона испытала укол сомнения.

— Я чувствую вокруг вас тоску. Не желание отблагодарить.

Ливэйг замерла на миг, но сразу же взяла себя в руки и толкнула дверь. Зияющая чернь квартиры стала привычной и уже не пугала. Йонсу щелкнула выключателем: светильник на стене показал ровную вереницу шкафов-купе, склад обуви в углу и обезоруживающую чистоту. Валери всегда удивлялся, что при всей безалаберности его жена оказалась хозяйственной.

— Вы вдова.

— Слишком давно, чтобы придавать этому значение, — сказала Йонсу, развернувшись к Бетельгейзу. Он продолжал стоять в коридоре. — Мне за шарф притягивать? Заходи.

Только сейчас, в маленькой квартире, Йонсу поняла, насколько Бетельгейз выше ее. Он возвышался над торшером и грозил сбить люстру, снимая шапку. Жемчужные переливы доставали ему до лопаток. Йонсу позавидовала их красоте. Ей-то, женщине, приходилось добиваться очарования маслами, масками и настойками, а Бетельгейз, как мужчина, обладал всем от природы. Йонсу все больше убеждалась, что он аристократических кровей. Гость не знал, куда положить вещи и неуверенно озирался по сторонам. Потеряв терпение, Йонсу отобрала у него пальто и спрятала за дверцей шкафа. Бетельгейз не заходил дальше проема.

— У вас раньше была собака?

— Да. Элли, — Йонсу аккуратно сложила его шарф на край тумбы и прислонилась к стене. — Черный, зеленый, красный, травяной? Кофе? Или чего покрепче? Проходи, не стой столбом. Сапоги у двери оставь. Руки помой, ванна справа.

Бетельгейз аккуратно поставил сапоги у двери и промолчал. «Как с тобой сложно», — тоскливо подумала полуэльфийка и щелчком пальцев включила чайник, не добившись ответа. После чего направилась на кухню.

— Чего покрепче, — раздалось из коридора и со злости Йонсу едва не разбила чашки, которые только что вытащила. Пришлось достать бокалы, вслед за ними — непочатую бутыль коньяка. «Жженная карамель, — подумала полуэльфийка. — Совсем как жженная карамель. Что там к нему подают, суфле?» Совладав с совестью, Йонсу села и обхватила голову руками, пытаясь поменять местами деньги и продукты из магазина. Получилось не сразу, но вскоре суфле, конфеты и прочие вкусные мелочи оказались на столе. Ливэйг выдохнула и поправила волосы.