Эклектика (СИ)

Бетельгейз бросил изучать землю под ногами. Он набрался смелости — в полусотне шагов находилось глубокое озеро, не имевшее дна. У озера стоял мужчина в наглухо застегнутой под горло рубашке — отец. Угрюмое настроение Владыки Мосант вызвало промозглый северный ветер, и пришедшие почтить память леди Фаталь дрожали от холода. Эйа удавалось сдерживать порывы только около себя. Майриор же явно не замечал творившегося вокруг или не придавал ему значения — эту деталь было сложно понять. Только когда на дороге показалась похоронная процессия и отец спрятал руки в карманах, Бетельгейз понял — не все равно.

Эйа обхватила принца хрупкими ручками и опустила голову на его плечо.

— Пала с шестисот метров, — заметила Белладонна. — Удивительно, что что-то осталось.

Бетельгейз не сказал ни слова. Отец почему-то кинул взгляд на него и сразу же перевел к лежащему на сине-зеленом флаге синнэ Фаты телу. Сегодня Майриор не блистал самоуверенностью. Сегодня что-то впервые произошло наперекор его воле. За годы, прожитые в Мосант, Бетельгейз сломал лед между ними и теперь видел чуть больше, чем остальные. Отец мало рассказывал о себе. Крохи информации доставались только сыну и редким случайным слушателям. От последних рождались слухи. Бетти был уверен: после сегодняшнего дня многие поверят в то, что Короля Синааны не волнует гибель ближайшей помощницы, потому что не могли оценить тщательно скрытое волнение.

Эйа обняла Бетельгейза еще крепче. Его задумчивость она истолковала по-своему.

— Не кори себя. Ты ничего не мог сделать, Фаталь не позволила бы вмешаться. Владыка говорил, что сдерживал и воздух, и время, но она добилась своего.

— Не понимаю, почему она ничего не сказала, — Бетти поймал себя на мысли, что снова смотрит в землю и, более того, боится произнести имя вслух. Пришлось сделать усилие. — Фаталь не думала о смерти вечером. Она никогда о ней не думала. Не понимаю, что произошло.

Однако ни Эйа, ни Белладонна не были сведущи в человеческих душах и потому не могли ответить на этот вопрос. Не нащупывал нить и сам Бетельгейз. Причину знал только отец — вовсе не по причине понимания чувственной стороны жизни.

— Мне кажется, люди придают слишком много значения любви, — раздался голос Белладонны, которая считала своим долгом высказать мнение по каждому вопросу. — Если проанализировать, то это болезнь. Зависимость. Человек не представляет жизни без другого, он калека. Вы можете сказать мне, что любовь окрыляет, но что происходит, если отобрать крылья, мы видим се…

— Мне больно не потому, что Фаталь была моей первой женщиной, — хладнокровно прервал Бетельгейз. — Она тоже едва ли помнила об этом. Я потерял прекрасного человека, и только.

Эйа понимала происходящее лучше всех — еще свежа была память о последней Северной войне и гибели принца Вердэйна. Хрустальный клинок, приподняв редкие тонкие брови, хотела что-то сказать, но Белладонна продолжила бестактную мысль:

— Ее считали и считали небезосновательно удивительно любвеобильной женщиной. Сначала была с Эльтаисом, потом с тобой, потом…

Терпение Бетельгейза кончилось. Буквально вырвавшись из рук Эйа, он прошагал мимо опешившей Белладонны и начал спускаться к озеру, к застывшему отцу — похоронная процессия, наконец, приблизилась к нему вплотную. Пять лордов несли ткань с покоящимся на ней телом; среди них был тот, чье имя Белладонна произнести не успела. Отец обмолвился как-то, что отправит Громовый клинок на войну и отдаст приказ избавиться от него. Бетельгейз просил повременить с подобной карой, но озлобленный и пышущий местью Майриор упрямо стоял на своем. Произошедшее он считал личным унижением. Напрасно Бетти пытался отговорить его — Эйа рассказала, что в грядущей Первой Космической войне Громовой клинок отправят в авангарде, и кронпринц империи уже знает, от кого нужно избавиться первым. Бетельгейз знал: кто бы ни выполнил приказ, кровь в любом случае окажется на его руках. Убийство случится во имя чести наследника королевства. Вот только собственная честь волновала Бетельгейза едва ли не меньше всего на свете. Другие думали о ней больше, и особенно это касалось отца.

Процессия опустила Фаталь перед Королем. Майриор жестом показал, чтобы пятерка лордов отошла дальше. Те повиновались. У озера остались лишь двое, и Бетти встал рядом с отцом.

— Я не могу, — без предисловий признался Майриор. Слова давно ждали адресата, но не предназначались для посторонних. — Я любил ее больше всех Первых. Доверял настолько, что вверил ей тебя.

«И Эльтаиса, — тут же подумал Бетельгейз. — И Эльтаиса». Глаза отца были влажны. Голубые просторы блестели — небо Мосант было готово разразиться штормовым ливнем. Бетельгейз считал эту связь настроения и погоды едва ли не самой очаровательной и многозначительной из всех придуманных.

— Я собираюсь ужесточить правила, — вдруг добавил Майриор и, словно ища поддержку, посмотрел на сына. Чужое одобрение многое значило для него, отец дышал им. — Добавить неизбежность. Свобода может сыграть злую шутку. Ее нужно ограничивать.