Эклектика (СИ)

— Нет, — Йонсу покачала головой, гладя малышку по рыжей шерстке на голове. Хлорка легко узнавалась: выдавали пять глазок черного цвета и один — желтого, как у садовой феи. Один усик у нее искривился — однажды неуклюжий поклонник сел на Хлорку, после чего был выгнан из квартиры, — и не желал расти прямо. Йонсу даже вспомнила его имя. «Прошлое практически вернулось», — подумала она и посадила фею на плечо. Хлоя, грызя мармелад, заболтала ножками.

Джей продолжал вытирать лицо.

— Повернись, безрукий.

Царапины оказались неглубокими, но болезненными и упрямо кровоточили. Йонсу пришлось собрать остатки сил, чтобы затянуть их чарами. Сделав это, Ливэйг поняла, что использовала все ресурсы души. К тому же вокруг было слишком мало травы, из которой она целый день вытягивала жизнь для передачи другим. Йонсу честно призналась в этом, на что Джей заявил:

— Будем исцелять подручными средствами, — и в упор посмотрел на Хлорку, отчего фея пискнула и зарылась в волосы хозяйки. — Как их клетка здесь оказалась? Мы стоим у ворот, домик всегда был в центральной башне. Прикажи, пусть она ответит. Это важно. Прислуга бы не потащила клетку, это был кто-то из высшего круга или предатель — человек, не пожелавший, чтобы его тайны кто-то узнал. Или наоборот: человек, пожелавший узнать чужие тайны. Я бы поставил на первое.

Йонсу хмыкнула.

— Ты теперь тоже везде видишь предателей?

— Смейся-смейся. Я прав. Кто-то целенаправленно, год за годом разрушал империю изнутри, экономику, военный потенциал, и именно этот человек попытался замести следы. Очевидно. Ты знаешь послужной список того, кто был помощником наместника в Каалем-сум? Более ненадежного человека надо поискать. Реймир-сум? Новая главная мемория их храма тоже на руку не чиста. Браас? Неужели только я понял, что их специально поставили в такие условия, что у майомингов не осталось выбора, кроме как предать? Дозорные сбежали прежде, чем сигнал о начале войны подали. В Анлосе никого не осталось, потому что был приказ отступить к Эрнлайто и Веневеру. Невыносимая гнида сидела в столице и рассылала письма, назначала людей. Гнида со властью. С серьезной властью. С доступом к императорским феечкам.

Йонсу сглотнула. Она уже поняла, про кого идет речь. Этого человека, пусть человеческой крови в нем было совсем немного, она не могла винить.

— Сёршу или Броуди, кто-то из них.

Полуэльфийка приподняла брови.

— Броуди? Броуди обладал серьезной властью? Что за чушь ты городишь. Ладно Сёршу…

Хотя письма, разумеется, рассылал Михаэль.

— Спроси у своей летуньи, кто нес клетку, мужчина или женщина, — потребовал Джейнис.

«Я даже знаю имя этой женщины», — подумала Ливэйг. Мару не позволила бы кому-либо очернить имя мужа: иначе пострадали бы и ребенок, и она сама. Йонсу готова была защищать честь Михаэля по несколько иным причинам. К счастью, она знала способ, ведь Джейнис не понимал язык фей. Поэтому когда Йонсу попросила «найти зеленоволосую злую женщину» и Хлоя сорвалась с ее плеча, он подумал, что малышка спешит к телу предателя.

Им пришлось пересечь заваленную камнями главную площадь и немного углубиться в руины, прежде чем фея остановилась и задребезжала крылышками. Джей и Йонсу переглянулись.

— Ее спальня?

Ливэйг кивнула и начала оттаскивать камни. Джей последовал ее примеру. Вместе они расчистили завал за пару минут. Увидев тело, Йонсу поморщилась и отвернулась. В жизни она была свидетельницей сотен увечий и смертей: апейрон, кислота, холодное оружие, голодные оборотни, холод, морская толща, яд — причин не перечесть; сегодняшний Йонсу считала одним из ужаснейших.

— Радиация. Определенно, — без каких-либо эмоций сказал Джейнис. — Мертвая. От того, на кого я думаю?

— В Мосант всего двое меморий, обладающих такой силой, и, я уверяю, вторая не могла здесь появиться, — отчеканила Йонсу и начала отходить, оставляя Джея наедине со своими мыслями. Почему Мару убила Сёршу? Этого полуэльфийка не могла понять. Сёршу начала «копать» под кронпринца? Сёршу была предательницей? Или Йонсу просто чего-то не знает? Как же она ненавидела неизвестность! «Отчаянный шаг, опасный — Мару не из тех, кто рискует», — рассуждала Ливэйг про себя. Должна быть веская причина. Которую она упорно не видит, и это злило.

Йонсу кинула взгляд на блеклое созвездие Ориона, отметила самую скромную из звезд, и вздохнула.

Бетельгейз бы понял. Нечеткое и незримое — он вырос в этом, а Йонсу не могла углубиться в размышления и только мысленно путешествовала по уже известным фактам, по самым верхушкам знаний. Мару Лэй, всю жизнь ходившая по головам. Михаэль…

— Его уже можно называть Мишелем, не обидится, — проворчала она.

…чья хитрость и предусмотрительность позволяла обманывать императрицу за ее спиной. Их брак, больше напоминавший деловой союз. Смерть. Показное горе. Ссора у реки. Мару осталась с Анни. С Анни. Через день — битва. Через день — труп Сёршу. Что произошло после ухода Йонсу?