Эклектика (СИ)

Йонсу слышала только половину сказанного, остальное проплывало мимо ушей бессвязной информацией. Эмоции захлестывали. Она встала.

— Я обо всем подумал. От хайлендской семейки кто остался? Мару Лэй не может править. Сэрайз мертва, — Йонсу запнулась на ровном месте. — Кэтрин Аустен отказалась от трона как бесплодная. Кто остался? Китти. Я ее найду, и она подпишет документы как наследница.

— Ты пропустил Астрею.

— Ее не видели с битвы при столице!

Никто не заметил ухода. Голос Ричарда повышался и повышался; к говорящим подтянулись остальные вампиры. Йонсу чувствовала, что назревает что-то плохое, что нужно остаться, но эмоции брали вверх. Она ничего не могла с собой поделать. То ли лавина, то ли цунами внутри сносило все. Оставалось два спасительных буйка — Сэрайз и осознание слабоуправляемости апейрона, но, в конце концов, потонули и они. Зайдя за угол злосчастного дома, Йонсу от души разревелась.

========== Глава 52 Последний луч сегодняшнего дня ==========

20 число месяца Постериоры,

Анна де Хёртц

Анни сидела на краю обрыва, свесив ноги, и разглядывала долину впереди. Странное место: кажется, она бывала здесь раньше, но упорно не могла вспомнить, когда посещала его и где оно находилось. Острые зубья скал справа неуловимо напоминали западный хребет у столицы, реки слева — бесчисленные притоки Сёльвы. Между ними расстилались леса. Пахло хвоей; от дурманящего аромата можжевельника закрывались глаза. Где она? В душе разливалось странное спокойствие, как если бы Анни лежала на берегу моря или лужайке, полной травы. Она провела рукой по земле и обнаружила, что суровая почва поросла лианами, нежными и сочными, в которых прятались робкие сиреневые цветы. Захотелось лечь на странную перину; Анни поддалась желанию и откинулась на спину, устремив взгляд в облака. Вот пытался проглотить солнце дракон, вот кролик и медведь застыли рядом, точно друзья. Ей всегда нравилось искать фигуры на небе.

— Тебя мама ищет, — раздался мягкий девичий голос. Анни повернулась. По склону, на котором она лежала, спускалась ослепительно рыжая девочка. Ткань ее платья раздувалась от ветра, две тяжелые косы порывы не могли поднять. — Уже обед. Не хочешь пирожное? Мы с ней испекли утром. С творожным кремом. Папа оценил, ты знаешь, как ему тяжело угодить. Будешь?

«Кто это? — растерялась Анни. Взгляд девочки погрустнел. В зелени глаз будто наступила осень. Незнакомка села рядом и взяла ее за руку. Тепло кожи чувствовалось слабо, Анни сказала бы, что ее обнял туман, а не человек. Тем не менее, от близости этой девочки в душе растеклось спокойствие. Так бывает: призраки оказываются роднее живых людей.

— Не убегай, пожалуйста. Мы все волнуемся за тебя. Или… может, начнешь оставлять записки?

Рука Анни оторвалась от земли и против воли хозяйки изобразила пару жестов. Девочка вздохнула.

— О, это легко! Ты же начал посещать занятия? Буквы должен знать… Различать… Какая разница, кривые они или нет? Любое великое дело начинается… неуклюже! — незнакомка улыбнулась. Ей было лет одиннадцать, не больше. Веснушки заливали все лицо, а там, где они отступили, пробивался золотисто-персиковый загар. Брови блекли на их фоне; ресницы же густой рыжей завесой полуприкрывали глаза. В последних читалась забота и легкая тревога. Глаза выдавали возраст: рыжеволосая красавица была взрослой.

«Обращается ко мне в мужском роде, — отметила Анни. — Но это не может быть прошлое кронпринца. У него не было сестер». То, что в прошлый раз она видела сон именно про него, де Хёртц убедили слова Бетельгейза. Чьи дни посетили ее на этот раз?

Можно было сказать одно: этот человек жил очень давно и не мог говорить. Рука Анни сама собой показала пару жестов. Язык немых оказался красноречивее и лаконичней — девочка озадаченно подалась вперед.

— Горишь? — переспросила она. — В каком смысле? Повтори еще раз.

Понадобилось две руки, чтобы описать ощущение. Одна оказалась у горла, вторая показала на долину впереди. Собеседница, если ее можно было так назвать, продолжала не понимать.

— Жарко и нечем дышать? «Я… я будто горю изнутри»… Помедленнее, пожалуйста! Горишь, когда горит лес? Трава? Я будто горю изнутри, когда горит… мир?

«Как это понимать?» — спросила себя Анни, но вариант оказался, по всей видимости, верным. Девочка вздохнула и обняла ее. Анни поняла, что «вселилась» в человека, который был больше незнакомки раза в два, не меньше.

— Я тоже не люблю, когда эти Аустен что-то поджигают. С тех пор, как их отец ушел, парень с катушек съехал. Разве нормальный человек будет сжигать других? Леса, зверей? Мне даже жалко иногда Эльтаиса. Такой красивый… А мама у него совсем некудышная. Уверена, это Астрея говорит ему сжигать все на свете!

Девочка встала.

— Пошли. Отоспишься дома, и боль пройдет. Ни один пожар не будет гореть вечно; уверена, после него начнется дождь, как всегда.