Эклектика (СИ)

Элли так и не вернулась. Скорее всего, лошадку загрыз какой-нибудь зверь. Опасных существ в северных лесах хватало, хотя Михаэль Аустен охотился на них с завидной регулярностью. Элли было, конечно, жалко, но следовало выбрать себе новую лошадь. Наливая свежую воду в поилки, рассыпая в кормушках сено и подсыпая опилки на пол очередного стойла, Йонсу подбирала себе спутницу утренних прогулок. Выбор пал на светлогривую голубоглазую лошадку, которую было жаль отдавать на племенную работу, изнашивавшую организм кобылки за пять-шесть лет. Йонсу считала, что малышка слишком красива, чтобы давать ей столь ужасный, на взгляд полуэльфийки, смысл жизни.

— И как мне тебя назвать? — спросила она, смеясь, и провела щеткой по густой гриве. — Может, Рейн?

Имя всплыло в голове неожиданно. Интересно, кому оно принадлежало раньше? И жив ли этот человек?

— Йонсу? Ты здесь? — раздался мягкий голос со стороны входа в конюшни. Скрипнула дверь. Йонсу выглянула из стойла. В свете солнца стояла женщина с золотистыми волосами, уложенными в мягкие волны.

— Я здесь, леди Мару! — крикнула Ливэйг. Мару? Вторая леди империи? Жена кронпринца? В конюшнях? Ищущая ее?

— Я бы хотела поговорить с тобой. Подойди.

Йонсу смяла щетку в руке. Повелительный тон… Щетку захотелось швырнуть в лицо принцессе. Кто она такая и почему позволяет себе хамское поведение? Происхождение и власть в глазах Йонсу не давали ничего.

— Я… я сейчас подойду, — все же выдохнула она и, чтобы успокоиться, еще раз провела щеткой по гриве кобылки. В сарае ненадолго повисло молчание.

— Тут мило, — сказала Мару, тем не менее, не заходя внутрь. — Ты же знаешь, что наши дворцовые лошади держатся не в стойлах, а в садах внутри замка? Особенная порода, с легкостью пробьет копытом древесину. Видела их?

— Однажды, — настороженно ответила Йонсу, отряхиваясь от сена. — Зарю лорда Михаэля. Она прекрасна.

— Я ее подарила. Лошади с такой гривой нет на всей Мосант.

— Она очень быстрая.

Обмен фразами напоминал общение двух умственно отсталых — или людей, которым на самом деле было не о чем говорить. Йонсу вышла из стойла и направилась к жмущейся к порогу принцессе. Несмотря на то, что лицо Мару заливало безразличие, полуэльфийка различала на нем еще и брезгливость. Второй леди империи определенно было противно находиться во «вонючем сарае» — выдавали опущенные уголки губ и чуть раздутые ноздри. И про нее говорили: «Принц Михаэль женился на простолюдинке»… В спеси Мару превзошла бы любую чистокровную королеву. И как она раздражала! Йонсу не знала, что должно было случиться, чтобы однажды они смогли бы назвать друг друга подругами.

— Я вот зачем пришла, — сказала Мару. Конечно, такая, как она, никогда не пришла бы просто спросить, как дела. — Фрейлина императрицы умерла сегодня ночью. Миледи ищет новую. Ты знаешь, у нее особые вкусы. Она требует тебя.

Йонсу вздрогнула.

— Она меня знает?

— Она всех знает.

Предложение Мару, которое по сути и предложением не было, а лишь констатацией уже принятого решения, Йонсу не обрадовало. Она не хотела в замок. Ей хотелось остаться на свободе, принадлежа лишь себе и необременительному долгу. Поэтому Йонсу, не удержавшись, колко ответила:

— И что? Я не вещь, чтобы меня требовать. Хотя тебе, наверное, это незнакомо — чувство собственного достоинства.

Холодная красота Мару чудом не разбилась, грозя ужалить осколками льда. Принцесса премило улыбнулась.

— Почему же, — с деланной мягкостью заметила Мару, завуалировав ненависть вибрирующими интонациями. Вот только Йонсу почувствовала истинный настрой. — Возможно, мы понимаем чувство собственного достоинства по-разному. Для кого-то это значит не опускаться до уровня грязной лошадницы, а для кого-то… — последние слова утонули в пренебрежении.

— И кто-то из нас определенно неправ.

— Согласна, — ответствовала Мару с выражением лица, от которого Йонсу захотелось обрушить на нее лопату с навозом. — Я бы не советовала идти против воли императрицы. Не все так плохо. У нас весело — ты ведь это любишь? Наряды, торжества, мужчины, выпивка… Ты будешь на полном обеспечении. Скажи, тебе много платят за этих лошадей? Едва ли. Пару десятков вистов в день.

— Это не всем нужно — отрезала Йонсу. Мару некоторое время молча смотрела на нее. Во взгляде читалось «Ты дура? Тебе не нужны деньги и роскошь?» Как же Йонсу хотелось сказать, что дура здесь только Мару. Почему она вдруг решила, что Йонсу «клюнет» на такие «дешевые» обещания? Наряды, мужчины, выпивка… Неужели до потери памяти она любила это? Или просто Мару считала ее такой пустышкой?