Эклектика (СИ)

— Ты что задумала? — фыркнул Лисс. Анни во все глаза уставилась на возглавлявшую замковый гарнизон Кестрель. Та была бледна, но сапфировые глаза горели решимостью. Шрам на щеке скрывала темнота.

— На месяц, миледи, — тихо сказал капитан.

— И сколько у нас людей?

— Около тысячи, миледи.

— Вооружения на всех хватит? — как показалось Анни, именно этот вопрос был для Кестрель самым важным.

— Не могу ответить, миледи. Могу заверить, что хватит примерно на две трети воинов. Уточнить?

Кестрель, бросив на него мимолетный взгляд, снова опустила глаза на свои записи.

— Нет. Это пока не столь неважно. Пусть способные носить оружие будут в боевой готовности. Не забудь лично проверить арсеналы и озаботить кузнецов починкой оружия. И… дополнительные запасы нам не помешают.

Капитан, приняв приказ к исполнению, чеканным шагом направился к выходу. Свою службу в Палаис-иссе бравый вояка нес уже двадцать лет, лишившись по указу кронпринца всех остальных, и Кестрель могла быть уверена в том, что ее приказ капитан выполнит, придерживаясь каждого ее слова. Эдгар Виллен не помнил ничего, кроме искусства войны и молодости.

— Ты что задумала, Кесс? — выпалил Лиссандро, дождавшись, когда капитан покинет комнату. — Надумала вооружить калек с детишками, чтобы создать армию? К чему ты готовишься?

Та не ответила, вновь глубоко погрузившись в свои мысли. Анни вдруг тоже ощутила повисшую в пространстве пока еще неясную угрозу. Наверное, ей следовало бы рассказать о корабле, что она видела утром, о тумане… Может, Кестрель знает что-то, чего не знает она. Может, чувствует, что грядут события, которые всколыхнут их привычный мир. От таких перспектив у Анны захватило дух.

Кестрель все же ответила, хоть и весьма лаконично.

— Снег неспроста идет так сильно.

Лиссандро лишь закатил глаза:

— Боже… Да это же просто снег!

— Боже-то в этом и виноват, — пробурчала Лильель, проходя мимо. На удивление Анны, она больше не сказала ни слова. Лис снова беспечно фыркнул, обозначив так свое отношение к сказанному.

— И ты туда же! Кесс, хватит делать трагедию из недоплывшего корабля! Может, он в шторме! А возможно, зашел на ночь в Каалем-сум! Кесс, его путь зависит не от Китти!

— Ты мне сейчас пытаешься доказать, что я зря волнуюсь? — резко произнесла Кестрель, нахмурившись. Анни с испугом переводила взгляд с нее на Лисса и обратно. Сама она не могла решить, кто из них прав.

— Я тебе пытаюсь вдолбить, что стоит перестать смотреть на происходящее сквозь призму чувства! Это мешает выполнению твоих обязательств!

Кестрель с грохотом отодвинула стул. Поджатые пухлые губы вызвали бы беспокойство у любого, кто знал Кестрель. Не произнеся ни слова, она вышла за дверь.

— Чувства? — непонимающе повторила Анна. Ей никто не ответил. Лисс раздраженно откинулся на спинку кресла и скрылся за книгой. Офелия, как оказалось, ничего не слушала, рассказывая сказку детям; Лильель исчезла где-то в недрах кухни. Анни вдруг стало стыдно за чужие слова. Сказав, что хочет подышать свежим воздухом, она вышла из зала.

Погода портилась стремительно. И звезды, и луна скрылись за плотным одеялом серо-черных туч, снег участился, падая сплошной стеной. Нет, все-таки прав Лисс. Кое в чем. Скорее всего, корабль Китти Вилариас действительно решил переждать непогоду в одном из портов более южных городов — ни один капитан не повел бы судно в такую непогоду.

Но только кое в чем…

Анна начала неспешно спускаться по лестнице, обдумывая, стоит ли рассказать о том, что она видела. Конечно, стоило бы признаться ранее, но общеизвестный факт — лучше поздно, чем никогда. Кроме того, тогда комендант будет точно знать, что опасность действительно существует и что следует подготовиться к возможному нападению. Кестрель, скорее всего, ушла на пристань, ждать корабля… Все же решив с ней переговорить, Анна ненадолго забежала в свою комнату за одеждой, более подходящей к столь мерзкой погоде.

Уже выходя из спальни, она столкнулась к капитаном.

— Куда ты, девочка?

Он всегда называл ее «девочкой». Конечно, Анни обижалась на такое прозвище — она-то считала себя вполне подготовленной к войне и битвам. И возраст тут неважен, считала она. Однако, несмотря на «снисходительное прозвище», что он ей дал, Анне нравился капитан Вилен. Он часто рассказывал ей о местах Мосант, в которых она впоследствии мечтала побывать, брал с собой на смотры, редкие поездки в другие города и, в целом, относился к ней как к дочери. Если Лильель стала для девушки, прожившей в «реальности» так мало, матерью, то капитан Вилен — отцом. Десять тысяч лет, по словам Кестрель, прожил этот рыцарь, происходящий из северных народов, и помнил он из них только треть. Комендант Палаис-иссе говорила, что стершееся прошлое капитана хранило воспоминания о дорогом ему человеке, которого уже нет с ними. «Не стоит напоминать о нем, Анни» — говорила Кестрель, а де Хёртц даже не знала, о ком речь.

— Хочу к Кесс сходить, — ответила Анни. — Хочу… поговорить.

— Не советовал бы выходить к такую погоду, — покачал головой капитан.

— Но она же вышла!