Эклектика (СИ)

Весь день Йонсу находилась в странной смеси паники и эйфории. Незначительные детали убранства замка вызывали наваждения; она боялась сделать что-нибудь не так и лишиться возможности увидеть скрытые до того картины. Мару контролировала каждый шаг; Йонсу впервые в жизни позволяла кому-то управлять собой. Сердце стало мягким, точно воск под солнцем. Расчесывая волосы миледи — леди Астрею следовало называть именно так, — Йонсу ощущала, как дрожат руки. Один раз она осталась наедине с императрицей (Мару вышла в коридор, выполняя приказ), и эти двадцать минут прошли в абсолютном молчании, непонятных грезах, вызванных белокурыми волосами и очертаниями продолговатого, гармонично выточенного лица. Йонсу была в замешательстве. Она не понимала, что ей показывает сердце, но желала понять. Слишком долго Йонсу гадала, в такт чьих слов покачиваются васильки в ее снах — цена за знание казалась маленькой, тем более, что полуэльфийка любила ухаживать за другими людьми и не видела в этом греха.

За все время, что императрица отмокала в ванне, в комнате не прозвучало ни слова. Казалось, миледи была напрочь лишена необходимости проявлять какие-либо признаки жизни. Погрузив в воду безупречное стройное тело, не уступавшее в белизне снежным шапкам, леди Астрея не дышала, не двигалась. На ее лице не читалось ни одного отражения чувства. Ливэйг это пугало. А в глубинах стеклянных глаз она видела до боли знакомый туман. Они напоминали чьи-то другие, встреченные во снах, и от их вида сжималось что-то глубоко внутри. Но глаза были холодны. Серы. Не чета глазам во снах — те, в противоположность, поражали небесным звучанием. Так выглядит мир солнца и луны, когда тучи жмутся к горизонту.

Страх и эйфория достигли апогея, когда Йонсу заставили затягивать корсет на платье миледи. Затянуть сильнее, причинив боль, она боялась; леди Астрея сказала лишь одно предложение, которое вызвало новую волну паники:

— Прошлая старуха затягивала лучше.

Поспешно отодвинув Ливэйг, Мару ловко дернула за ленты и зашнуровала платье до конца. Принцесса двигалась на удивление легко. Создавалось впечатление, что ее ранение Йонсу просто привиделось, но нет: на поясе Мару предательски проступило темное пятно крови. Йонсу вновь испытала жалость.

Утренний туалет занял около трех часов. Леди Астрея, приняв ванну, уложила волосы в пышную прическу, которую мастерски создала Мару, оделась и изъявила желание сойти в обеденную по застекленному переходу, шедшему прямо из ее спальни. Даже прозрачный пол испугал Йонсу менее, чем молчаливый приказ госпожи, отданный жестом, застелить ее постель. Потратив на это около пяти минут и добившись безупречной гладкости покрывала, полуэльфийка побежала вслед за миледи.

Деревянный стол в трапезной уже покрылся яствами: посередине стоял большой серебряный поднос с только что снятой с вертела тушей. Пахло в зале восхитительно. Около туши кружились служанки, торопливо разрезая мясо на ровные куски. На подносах поменьше подали менее экзотические блюда, по крайней мере, Йонсу могла понять, из чего они сделаны: рыбные, мясные, из филе птицы. Стояли низкие посудины с морскими дарами, бесчисленные салаты и соусы в узконосых сосудах, поднос с тушей оленя под подливой, напоминавшей кровь, глубокая посуда с чем-то, напоминающим суп с мидиями. По краям паровали горячие блюда.

Вдоль двух сторон стола, у кресел с высокими спинками, были разложены девять приборов, состоявшие из четырех поставленных друг на друга тарелок размером от большей к меньшей. Девять.

Йонсу отчаянно покраснела, поняв, что сегодня увидит всю правящую верхушку империи. Леди Астрея села; Мару показала жестом своей нерадивой помощнице, что ее участие больше не нужно и что стоит отойти на шаг назад. Миледи окружили другие служанки, хлопоча о комфорте госпожи. Вкатили тележку, полную льда, в которой дребезжали стеклом пузатых бутылей напитки. В глубокую тарелку налили прозрачный бульон, на среднюю положили тонко нарезанные ломтики мяса птицы, на третью — гарнир из тушеных овощей, на самую маленькую же легли тонкие блинчики под вишневым джемом. Начинать трапезу леди Астрея не спешила и медленно тянула сквозь соломинку ярко-голубой напиток с мелко нарезанными фруктами, будто чего-то — кого-то? — ждала.

Первой в зал зашла леди Сёршу. Йонсу против воли ступила на шаг назад. Змеиные волосы Сёршу были стянуты в узел, подчеркивая монументальность челюсти. Поджарое тело леди утопало в черном бархатном платье с пышной юбкой. Поздоровавшись с императрицей, Правая рука села справа от нее и принялась отдавать приказы служанкам. Один из пажей, не обращая внимания на царивший вокруг шум, разливал по бокалам розовый ликер и игристое шампанское. В завершении в коктейль упала засахаренная ягода вишни. Сёршу, осушив бокал одним глотком, потребовала кофе.