Эклетика. Часть первая. Полуденные тени (СИ)

И на следующее утро, когда солнце вновь вышло из-за гор, девушка чувствовала тень тревоги, что продолжала охватывать весь город. Она ощущала медленно наползавший страх: его тенью стал снег, иней, лежавший на траве, рисунок мороза на стекле. Этого не должно было быть. Йонсу видела, как в угловых башнях крепости сидят воины, в напряжении следя за чем-то, чего она не могла видеть. Небо плакало. Непривычно холодные дождинки падали с серой пушистой пелены, затянувшей пространство над головой. Постепенно редкие дождинки стали стеной, ужалившей холодом женщину, словно кто-то перевернул Риорре и поместил над Анлосом.

Однажды, проходя мимо фонтанов в саду, Йонсу услышала разговор. Женщина очень любила подслушивать: так она знала всё, ни с кем не общаясь. Сделав вид, что развязался шнурок, Ливэйг остановилась в паре шагов от двух гвардейцев. Лорд Михаэль вызвал их на сбор.

Речь шла об Астарте, бывшей фаворитке леди Астреи.

— Я видел ее у Орлиного гнезда. Помнишь, неделю назад разыгралась гроза и пошел снег? Я видел ее тогда. Пролетела над куполом — я не успел ни слова сказать, а начальник сказал помалкивать.

— Она умеет летать?

— Научилась. Ты же знаешь, — совсем тихо сказал один из гвардейцев, — Темный король дает им новые силы. Ситри стала вампиром, управляет металлом; Валентайн, говорят, стал оборотнем. Они все в роскоши, а мы тут прозябаем.

Услышав последнюю фразу, Йонсу, разогнувшись, ушла как можно быстрее. За такие слова вполне можно было оказаться в темнице.

Это было год назад, но разговор она помнила. Наверное, она единственная из простолюдинов знала причину ночного холода на территории Империи Света. Присутствием Астарты можно было объяснить иней утром, но не метели, поражавшие города одновременно. Нет, это была не бывшая фаворитка леди Астреи, но то, что Астарта пролетала у стен замка ночью, не вызывало сомнений. Однако следовало выкинуть подобные мысли из головы, если хотелось жить.

Слишком много грехов висит на душе, и малейший прокол мог стать последним.

Приняв душ и наскоро позавтракав, Йонсу, продолжив одеваться уже на ходу, сбежала по лестнице вниз, к паркам, чтобы вновь уйти на любимые конюшни. Тучи ушли на север, явив солнце. Улицы были пусты, но Ливэйг не покидало ощущение, что за ней наблюдают. Женщина знала, что следят за ней всегда — кто этого не знал? — однако сегодняшнее чувство было особенно сильным. Ливэйг попыталась вытрясти из головы эту мысль, но безрезультатно. Про вчерашний день она старалась не вспоминать: было неловко из-за того, что струсила перед Мариэль, и стыдно за то, что теперь пройдет немало лет, прежде чем она осмелится зайти под сень северного леса. Лучше восточные луга, полные цветов.

На конюшнях она, как обычно, застала лишь скучавших в стойлах лошадей, которые приветствовали появление женщины перекличкой-ржанием. Ни одна лошадь не сможет и не захочет убегать из-под защиты Анлоса, потому в строгом надзоре охраны они не нуждались. На попечении Йонсу находились племенные кобылки, которых потом сводили с боевыми жеребцами из замка. Женщина не просила многого. Получая деньги, на которые можно было поддерживать существование, она просила лишь, что бы у неё была своя лошадь. Начальство не было против — лишь бы молчала. Работала Ливэйг посменно со старым конюхом, который брал вистов больше, чем того заслужил. Если вчера была его смена, то сегодня — очередь Йонсу.

Элли так и не вернулась. Женщина думала, что, скорее всего, лошадку загрыз какой-нибудь зверь. Опасных существ в северных лесах хватало, хотя лорд Михаэль Аустенос охотился на них с завидной регулярностью. Элли было, конечно, жалко, но следовало выбрать себе новую лошадь. Наливая свежей воды в деревянные поилки, рассыпая в кормушках ароматное сено и подсыпая опилки на пол очередного стойла, Йонсу подбирала себе новую спутницу утренних прогулок. Выбор пал на светлогривую голубоглазую лошадку, которую было жаль отдавать на племенную работу, изнашивавшую организм кобылки за пять-шесть лет. Йонсу считала, что светлогривая малышка слишком красива, чтобы давать ей столь ужасный, на взгляд женщины, смысл жизни.

— И как мне тебя назвать? — спросила она, смеясь, и провела щеткой по густой гриве. — Может, Рейн?

— Йонсу? Ты тут? — раздался мягкий голос откуда-то со стороны входа в конюшни. Скрипнула деревянная дверь. Йонсу выглянула из стойла. В свете солнца стояла миниатюрная девушка в летнем платье.

— Я здесь, леди Мариэль! — крикнула Ливэйг. Леди Мариэль? В конюшнях? Ищущая ее?

— Я хотела поговорить с тобой.

Йонсу заволновалась. Уж больно редко разговоры с фрейлиной леди Астреи оканчивались хорошо.

— Я… я сейчас подойду, — все же выдохнула она и, чтобы успокоиться, ещё раз провела щеткой по грибе кобылки. В сарае ненадолго повисло молчание.

— Тут мило, — сказала Мариэль, тем не менее, не заходя за порог. — Ты же знаешь, что наши дворцовые лошади держатся не в стойлах, а в садах внутри замка? Особенная порода, с легкостью пробьет копытом древесину. Видела их?