Эклипсис

Впервые в жизни эльф остро пожалел, что не владеет способностями мага. Впрочем, он и так не собирался быть мертвым грузом. Во время их недельной погони Итильдин только тем и занимался, что прокручивал в памяти свое видение, стараясь определить и запомнить каждую деталь: количество врагов, их вооружение, положение солнца, лошадь, на которой везли его возлюбленного, связанного и раздетого. Степь летела под копыта его коня, солнце всходило и заходило, и все это время мозг его не переставал напряженно работать. Изо всех сил эльф напрягал свое сознание, стараясь услышать, почувствовать Альву, проникнуть сквозь покровы будущего, представить, как будут развиваться события и приготовить себя к действию. С каждым днем Лиэлле был все ближе, и наконец Итильдин начал улавливать далекие отголоски его эмоций, слабые, призрачные, едва различимые. Лиэлле был невредим, слегка напуган, но еще надеялся на спасение, не собираясь впадать в отчаяние. Такова была натура Альвы: даже перед лицом смерти он не терял присутствия духа. Итильдин видел это в своем прозрении: окровавленные губы едва шевелятся, палач наклоняется ниже, желая услышать мольбу о пощаде… и, взбешенный, бьет по лицу измученную жертву, которая еще способна насмехаться; но даже это не может стереть с губ рыжего северянина глумливую улыбку, адресованную его мучителям.

– Завтра мы с ними встретимся, – сказал Кинтаро на привале.

Варвар был против обыкновения молчалив и серьезен. Не было нужды уточнять, кого он имеет в виду. Итильдин подошел к Кинтаро поговорить без помех, заметив, что тот сел в стороне.

– Мы умрем, куколка? Что говорят твои видения?

В голосе вождя не было страха или беспокойства, одно лишь любопытство.

– Мои видения не касаются моей собственной судьбы, – ровно ответил эльф.

– Ах, вот почему встреча с эссанти год назад стала для тебя таким сюрпризом. – Вождь криво усмехнулся, думая о своем.

Эльф вздрогнул, но справился с собой, и голос его остался ровным:

– Ты не надеешься выиграть битву?

– Их сотня, нас пятьдесят, – равнодушно сказал Кинтаро. – Не лучший расклад. Ты сказал, у них красные узоры на теле. Ветераны. У каждого лук и колчан. Открытая степь, ветер в нашу сторону.

– Зачем нападать днем?

– На ночь они встанут в холмах и будут стрелять на каждый шорох. Даже если мы сможем пробиться в их лагерь, они успеют убить нашего сладенького рыжего, когда запахнет жареным.

– Мы должны напасть послезавтра.

– Опять предчувствия? Послезавтра не пойдет. К ним может подоспеть подкрепление.

– Послезавтра в полдень случится солнечное затмение.

Вождь стиснул руку эльфа.

– Откуда ты знаешь? – быстро спросил он.

Итильдин ответил коротко:

– Мы просто чувствуем.

– Затмение, чтоб мне провалиться! – повторил Кинтаро с каким-то детским удивлением. – Боги определенно за нас. Мы нападем послезавтра.

Еще день прошел в седле, они следовали параллельным курсом с энкинами, постепенно сближаясь. На ночь эссанти устроили привал. Всю ночь Кинтаро не спал, расхаживая по лагерю и обдумывая план действий. Он нервничал, но не показывал этого, и эльф удивился, поняв, что чувствует его настроение. Должно быть, их сблизило то, что они думали об одном и том же человеке.

На следующий день интуиция вождя и способности эльфа позволили им встретиться с энкинами в намеченное время. Ровно в полдень они были на расстоянии полета стрелы, тетивы натянуты – и тут черная тень начала наползать на солнце, и день потемнел.

Энкины были хладнокровными и опытными воинами, но при этом суеверными, как все степняки. Затмение отвлекло их, кое-кто даже опустил лук, с криком указывая в небо. Эссанти же, предупрежденные Кинтаро, как один, выпустили свои стрелы, кося противников. Через минуту на степь опустилась тьма, под покровом которой эссанти сошлись с энкинами врукопашную. Черный диск с пылающими краями равнодушно наблюдал с неба за побоищем.

Итильдин остался в стороне по приказу Кинтаро, с двумя запасными лошадьми. Он продолжал стрелять и в темноте, и каждая из его стрел находила цель. Когда тьма рассеялась, соотношение сил стало примерно равным, но исход боя все еще было невозможно предсказать.

Наконец Итильдин увидел, как Кинтаро пробился к Лиэлле, стащил его с лошади и перекинул через седло, закрывая щитом. Стрелы эльфа очистили ему дорогу, он вырвался из схватки и подскакал к нему. Пока эльф прикрывал их, стреляя из лука, Кинтаро перерезал веревки на руках и ногах Лиэлле, накинул на него плащ и посадил в седло.

– Одежду получишь попозже, хотя без нее ты лучше, – сказал он отрывисто. – Уходим.

Лошадь его была ранена, он бросил ее и пересел на другую. Лиэлле еще не пришел в себя и был не в состоянии говорить. Эльф боялся даже взглянуть на него лишний раз, чтобы не отвлечься от происходящего, не потерять голову. Они пришпорили лошадей и помчались прочь.

Через несколько часов они остановились на краткий отдых, посадили Альву на траву и быстро осмотрели в поисках ран, спрашивая на два голоса:

– С тобой все в порядке? Они тебе ничего не сделали?