Экранный образ времени оттепели (60–80-е годы)

Видимо, мастера кино, выступившие в начале 60-х как сообщество художников, скреплённое единой национальной идеей, на общем фоне перемен в общественной ситуации, к 80-м невольно утрачивают единство трактовки прошлого периода. И это ведёт к расслоению творческого подхода, в частности, и в фильмах военной темы, преданность которой более основательно и выраженно сохраняют мастера именно среднего, реально прошедшего войну, поколения.

«По главной улице с оркестром», фильм внешне неброский, лишённый уже становящихся модными кинематографических изысков, с некоторой горечью, душевно и искренне рассказывает о месте человека войны в рядах тех людей, на чьей улице наступает теперь праздник…

Эта тема со временем зазвучит отчётливей, однако ей предстояло при этом утратить массового зрителя.

Разобщение киноаудитории, ставшее всё более очевидным к концу 80-х, отразило на самом деле очень непростые процессы, характерные для общественной жизни тех лет.

Традиционная тематика в контексте 80-х

Экран 80-х по-своему отреагировал на самые основательные в нашей киноистории темы, облик которых, практически не подвергаясь переменам, складывался десятилетиями.

Так, скажем, достаточно надёжный зрительский интерес к событиям революции никогда не отменял необходимости постоянного поиска новых ресурсов выразительности. Однако они долгие годы оставались относительно стабильными в этой устойчивой по охвату исторического времени и содержанию тематической группе картин.

Драматизм революционных дней, героика и трагичность эпизодов Гражданской войны буквально на всех этапах питает наше кино, прежде всего эпические его формы, одухотворённостью и пафосом участия народных масс в преобразовании мира.

И если взглянуть на востребованность жанра исторически, то легко обнаружить, что эпическую конструкцию, в предыдущие периоды основательно разработанную на материале Великой Отечественной войны, на самом деле наш экран начинал осваивать именно на опыте запечатления событий революции.

Разрозненные хроникальные съёмки, до сегодняшних дней сохранившие восторженное состояние огромной массы людей, заполнивших площади и улицы, охваченных общим ощущением свободы, впечатляют открытым пафосом.

Эти хроники дали повод первым кинематографистам использовать запечатлённый репортёрами настрой революционной толпы для создания масштабных игровых фильмов. В зарождающейся советской критике тогда же встал вопрос о накоплении подобных уличных зарисовок как пафосного материала для будущих эпически-масштабных полотен (см.: неоднократные выступления одного из самых первых в России киноведов Н. Лебедева).

Революционное искусство откликнулось воспроизведением огромных площадных массовых действ, их постановку взяли на себя начинающие энтузиасты-режиссёры, вставшие у истоков советского игрового кино.

И почти параллельно киноэкран открыл массовому зрителю – и творцу глобальных общественных перемен, и участнику массовых действ – первые опыты художественного осмысления образа восставшего народа и значения революции на игровом экране.

Стоит заметить, однако, что уже тогда параллельно реконструкции, как сказали бы сегодня, эпизодов восстания (С. Эйзенштейн) обозначилась потребность привести на экран обобщённо-индивидуализированный образ реальных участников Октябрьского переворота.

Судьбы отдельных людей, логика прихода их в революцию оказались необходимой психологической составляющей достоверности и исторической значимости революционного процесса (В. Пудовкин).

Вот именно в таком виде это крыло зарождающегося у нас эпического жанра (на его базе в основном вырос впоследствии творческий метод социалистического реализма) составило первооснову художественной системы историко-революционного фильма.

Десятилетия оттепели, расширив, в частности, контакты с кинодостижениями мастеров других стран, параллельно нашим собственным представлениям об эпической форме начали активно осваивать и опыт западного экрана. Эффектно используя при этом новейшие съёмочные технологии и баснословный по нашим понятиям бюджет, эти произведения рассказывали о крупных военных операциях.

Но таких возможностей, как западные киностудии, мы, к сожалению, не имели. Тем не менее именно опыт блокбастера и его зрительская популярность привлекли целый ряд мастеров к художественному освоению новых для нас масштабов эпического жанра. Первые опыты (начало 70-х) дали безусловно положительный результат.

Однако к 80-м ресурсы эпического повествования практически оказались исчерпанными.