Экранный образ времени оттепели (60–80-е годы)

Для одних мастеров по-прежнему предпочтительней воссоздание текста. Другие обращаются к литературе, ощутив созвучие проблем писателя сегодняшнему жизнеустройству, добротно разработанному сюжету, крупным характерам героев.

Оказалось, что в 80-е выход на экраны именно таких произведений составил очень внушительную часть кинорепертуара.

«Васса» (1983, реж. Г. Панфилов, по пьесе М. Горького «Васса Железнова»), «Прощание» (1983, реж. Э. Климов, подготовительный период Л. Шепитько, по повести В. Распутина «Прощание с Матёрой»), «Среди серых камней» (1983, реж. К. Муратова, по повести В. Короленко «Дети подземелья», выход на экран – 1988 год под вымышленной фамилией режиссёра).

1984 год отмечен интерпретацией современного романа на военную тему «Берег» (реж. А. Алов и В. Наумов, по одноимённому роману Ю. Бондарева), «Жестокий романс» (реж. Э. Рязанов по пьесе А. Островского «Бесприданница»), «Небывальщина» (по мотивам русских народных сказок, 1983, реж. С. Овчаров). Стоит обратить внимание на то, что оператор «Небывальщины» В. Федосов создал лучшие свои работы в сотворчестве с А. Германом («Двадцать дней без войны», «Мой друг Иван Лапшин»).

Экранизация повести Ю. Германа (сц. Э. Володарский) появилась в прокате в 1985 году.

А 1986-й обозначен произведениями «Легенда о Сурамской крепости» (реж. С. Параджанов), «Письма мёртвого человека» (реж. К. Лопушанский), «Проверка на дорогах» (реж. А. Герман по повести Ю. Германа «Операция „С Новым годом“»).

В 1987-м зрительское внимание привлекли картины «Завтра была война» (реж. Ю. Кара, по повести Б. Васильева) и (по его же повести) «Иванов катер» (реж. М. Осепьян), а также фильмы А. Сокурова: несколько залежавшаяся дипломная работа «Одинокий голос человека» по А. Платонову и «Скорбное бесчувствие» (Бернард Шоу «Дом, где разбиваются сердца»).

В 1989-м – «Ашик Кериб» (С. Параджанов).

На примере постановки фильма Г. Панфилова «Васса» убедительно проступает различие между методом воссоздания и интерпретации литературного текста.

Пьеса М. Горького «Васса Железнова» относится к тем классическим произведениям, которые на протяжении многих лет, на сцене и на экране, получали традиционно сложившуюся однозначную трактовку. Упор делался на знаковую фамилию главной героини.

Сценический образ формировался жёсткими интонациями в голосе, властной пластикой театральной актрисы, как правило, добротного телосложения.

Окружение хозяйки пароходства и жизни вокруг являло собой зависимо-подобострастную среду: все беспрекословно преклонялись перед её властью, лишь иногда робко пытаясь – не противостоять, нет. Как будто невольно у кого-то вдруг боязливо прорывалось своё, истинное. Однако при этом обязательно порочное, стыдное, мелкое.

Железнова – это и было воплощение неординарной личности в громаде управляемой ею империи…

Выбор Г. Панфиловым на роль главной героини актрисы И. Чуриковой задаёт заведомо иную трактовку образа главной героини.

В хрупкой фигурке изящной Вассы, постоянно пытающейся сохранить властность в не самых уверенных интонациях реплик, в мягкой пластике лирически-затаённых движений, в неумении пройти широким хозяйским шагом по неприбранной улице или пустынным комнатам никому не нужного, кажется, огромного дома, во всём облике героини И. Чуриковой читается полемичность по отношению к сложившимся за десятилетия представлениям о героине.

Железнова теперь – это отдельно существующие пароходство и верфи, жёстко звучащий окрик тех, кто пользуется авторитетом её денег, на глазах, однако, теряющих власть…

Трагически одинокая женщина, неспособная убить в себе любовь к ближним, обманывающим её на каждом шагу, большой ребёнок, продолжающий верить, что вот-вот всё устроится…

Такой героиню вычитал у М. Горького кинорежиссёр Г. Панфилов, предпринявший постановку в середине 80-х годов.

Отзвуки душевной неустроенности слышны даже в торжественном праздновании пуска нового парохода: мечтательный взгляд Вассы на проплывающие мимо берега, бодренький внук, уверенно отвечающий на её вопросы, – праздничное действо явно оттеняет внутреннюю отрешённость хозяйки пароходства и происходящего вокруг. И сцена с умирающим матросом, забитым в машинном отделении за провокационные речи, только конкретизирует эмоциональный фон происходящего на первом плане, в кают-компании за шумным застольем среди гостей, не вникающих в глубинную суть творящегося рядом.

В холодящем душу бытовом обустройстве дома огромное количество пустых пространств. Только по стенам, пристроившись в уголке, там могут найти место, как-то неприютно приткнуться бесцельно слоняющиеся домочадцы.

В гостиной рояль: стареющий бездельник брат держит под крышкой бутылки портвейна… Новомодный граммофон… Единственная пластинка, заученная наизусть, трогательный романс… Васса и сама иной раз подпевает – с задушевной робостью, будто неуверенная в себе девчонка.